– Бред какой!.. – вырвалось у Михаила Юльевича.
Он сидел в своем кабинете и, надев очки, смотрел в одну точку под собственным портретом работы Шилова.
Есть одна причина, которая никак не давала Михаилу Юльевичу оставаться с холодным рассудком. Судья с набившей оскомину фамилией Струге разговаривал с Феклистовым. Это теперь Михаил Юльевич знает. А если, поговорив, он зашел в номер к Феклистову? Если тот, боясь за судьбу документов, успел их передать?
«Быть уверенным в обратном нельзя, ведь я не знаю, о чем Струге разговаривал со следователем прокуратуры потом, оставшись с ним наедине. Допустим, документами завладел Струге. Двое придурков, посланных в разведку, уверяют, что мужик, отдубасивший их на лестничной площадке девятого этажа, держал в кармане какой-то сверток», – сгусток мыслей медленно ворочался в голове Лисса последние часы.
– Ты сам видел этот сверток, контуженый? – допытывался сутки назад Лисс.
– Нет, – отвечал тот, прижимая ладонь к зашинированной челюсти. – Но я их офюфъял во время схватки. Что-то твегдое у него в кагмане было…
– Может, ты на его член наткнулся? – настаивал Лисс.
– Не, шеф. Свегток был.
Верить двоим наркоманам – себя не уважать. Вместе с тем и Саша говорил, что ничего примечательного, кроме очкастого коротышки, в номере Струге обнаружено не было. Оставалось лишь подозрение, основанное на фактах. Струге разговаривал с Феклистовым, значит, тот мог передать ему бумаги.
Однако, как бы коряво ни прошла тщательно спланированная операция, результаты, хоть и сомнительные, достигнуты.
Пусть теперь господин следователь голову над этим делом сломает. Главное, нет Феклистова. Нет Ремизова, и пока еще не всплыли на свет документы. Однако, для того чтобы «пока» превратилось в твердую уверенность, нужно заставить замолчать Струге. Пока он не сунул свой нос в документы, если факт того, что он ими завладел, имеет место. В любом случае Лисс скоро об этом узнает…
Сеанс аутотренинга подходил к концу. Михаил Юльевич, прикинув все «за» и «против», немного успокоился.
Выходцев понял очень важную для себя истину. При таком наличии подозреваемых, то есть при их полном отсутствии, отпускать от себя Струге было бы непростительной глупостью. Опознать напавших на него и Бутурлина мог лишь Антон Павлович.
Сидя за рулем «Волги», следователь рассказывал судье о своем разговоре с коллегами из Мрянска. Оказывается, за несколько дней перед отъездом в Москву Феклистов приезжал в Мрянскую областную прокуратуру и разговаривал с прокурором. Слушая Выходцева, Антон удивлялся тому, насколько схожи проблемы и судьбы всех судей. Он даже не старался прикинуть в уме, сколько раз ему самому приходилось попадать в такую ситуацию. А она возникала практически сразу после того, как на стол Струге ложилось очередное уголовное дело с массой фигурантов, имеющих политический и финансовый вес.
