От стука в дверь Антон вздрогнул.
Отойдя к душу, он крикнул:
– Одну минуту!
Ровно столько ему и понадобилось для того, чтобы смочить волосы, выключить воду и, вытирая голову полотенцем, выйти из ванной.
– К вам пришли… – Злобин, улыбаясь, кивнул в сторону двери.
Понимая, что посланец Выходцева не зашел в номер не по причине вежливости, а по какой-то другой, Струге шагнул в коридор. Перед ним стоял… сам Выходцев.
Ни слова не говоря, он подхватил судью под руку и повел по коридору.
– Нам нужно срочно поговорить. Все вопросы потом. Черт, куда я вас веду в таком виде?! Немедленно оденьтесь. Не задерживайтесь в номере ни единой лишней минуты.
Обескураженный, Антон вернулся и стал одеваться.
– Вам все не дает покоя мысль найти причины смерти Феклистова?
Смахнув с вешалки норковую шапку, Антон вывалился в коридор.
– В чем дело, Сергеич?!
– Антон, потом… – Выходцев уходил к лифту, давая понять, что Струге должен быстро следовать за ним. – Все потом…
Комик, шатаясь, вышел на дорогу.
Теперь у него оставалось чуть меньше десяти минут. Бес не встревожится, если Чирей не будет подходить к телефону пять минут. Но если в домике на Рублевском шоссе трубку не будут снимать около часа, Сашу, как и Лисса, замучат подозрения. Этот час истекал. Ремизов знал, что долго эти двое мучиться не будут.
Перебинтованная рука покоилась на марлевой петле, перекинутой через шею. Перед выходом из дома он обыскал карманы убитых им палачей и нашел в них все, что искал, – свой бумажник с деньгами, пластиковыми карточками и документами. Стараясь не думать о боли в предплечье, Ремизов шел по дороге, смотрел в накатанную колею, и в ее ледовом отражении, как в экране телевизора, видел ужасную картину: Чирей, резко выдыхая воздух, бьет и бьет ему в солнечное сплетение…
От этих воспоминаний тело сотрясала ужасная дрожь. Ремизов хотел забыть об этом хотя бы на некоторое время, но едва начинал думать о чем-то другом, как мысли вновь возвращались назад. Он молил бога, чтобы не началось заражение крови.
Мысли о мести не покидали Ремизова даже в тот момент, когда он был близок к потере сознания. Ему не хотелось даже верить в то, что придется умереть неотмщенным. Убивать Ремизов умел. Но никогда не испытывал к жертвам ненависти или жалости. Убийство за деньги не предусматривает проявления сентиментальных начал или откровенного зверства. Однако Лисса и Сашу он убивал бы тысячу раз, бесплатно, и испытывал бы при этом ни с чем не сравнимое удовольствие. Более того, он готов был отдать все, что имел, лишь бы побыстрее к ним подобраться. Когда они ответят за обман и муки своего «бойца» Ремизова – уже неважно. Они умрут тотчас, как Комик почувствует себя сильным, в состоянии держать в руках нож или нажимать на спусковой крючок.
