Выслушав однажды, на заре своей судейской карьеры, дружеский совет председателя никогда не брататься с возможными участниками процесса, Антон поступил по отношению к себе еще более строго. Он вообще никогда и ни с кем не садился за один стол. Избегал свадеб, именин и похорон. Старался ни у кого не оказаться в долгу или кому-то что-то пообещать. «Нищета», – первое, что придет в голову тому, кто видит судью лишь издалека, совершенно не задумываясь о его истинных проблемах и условиях жизни. И, завернув в газетный лист пятьсот долларов, пойдет к адвокату, который был на крестинах племянника судьи. Кто, как не этот адвокат, побывавший на таинстве крещения родственника судьи, может с ним договориться в пользу передавшего ему пятьсот баксов обывателя? Ведь именно этому судье отписано дело по гражданскому иску обывателя.
Наконец свершилось то, чего опасался сидящий на кровати, вдалеке от стола, и не притрагивающийся к снеди Струге…
– Крути ни крути, а завтра этого Выходцева, пожалуй, снова увидеть придется, – заявил Бутурлин, стягивая зубами кожу с ломтика кижуча. – Струге забыл передать ему письмо!
– Какое письмо? – не понял Злобин. По всему было видно, что адвокату уже самому надоела добродушная трепотня Ивана Николаевича, но он, как истый джентльмен, прервать его или выразить нежелание сменить тему разговора не смел. Поглядывая на Струге, словно досадуя на то, что этот спокойный парень чурается их компании, Марат Михайлович разливал коньяк по рюмкам.
– Какое?.. – задумчиво продолжал жевать Бутурлин. – Какое?
– Да оставьте вы! – по-доброму перебил его Злобин. – Антон Павлович, да выпейте же коньяку!
– Не хочу, – машинально ответил Струге.
Вздохнул и поднялся. Недочитанный журнал опять упал на кровать.
– Благодарю. Нет настроения. Вы с кем устроились в номере?
Злобин признался, что пока в номере один.
– Вы позволите мне сделать от вас звонок домой? Не хочу вам мешать, а разговор, как понимаете, немного личный…
О чем речь?! Злобин тут же протянул ему ключи, и Антон вышел.
Выйдя из номера, Струге быстро осмотрелся. Коридор был пуст, и лишь приглушенные разговоры в номерах свидетельствовали о том, что гостиница живет своей жизнью. Антон Павлович сделал два шага и оказался напротив двери с цифрами «1022». Выпустив из ладони мешающий брелок в виде деревянной груши, он вставил ключ в замок.
Открыв дверь, Антон вошел в номер. Номера похожи, как две капли воды. То же расположение мебели, тот же узор обоев. Разница лишь в том, что они были более темного оттенка, а на стойке стоял не «Рубин», а «JVC». Даже телефоны схожи.
