Еще была лестница, ведущая с пятого этажа на шестой. Двухуровневая трехкомнатная, коих в Москве много, и принадлежат они, как правило, людям высокого достатка.
Жилище сестры Майи, горничной «Потсдама», благоухало ароматами пряностей, и чувствовалось, что уборку в ней делает приходящая уборщица – настолько не верилось, что стерва от бизнеса будет сама мыть пол и смахивать мохнатой бархоткой пыль с бюстов мыслителей и адмиралов. В этой связи у Кряжина возник вопрос, озвучить который он решил чуть позже.
– Хорошо у вашей сестры, – начал он издалека, прощупывая удобный плацдарм для выяснения обстоятельств столь срочной связи. – Чувствуется во всем этом великолепии некая уверенность. Что уснешь за крепкими стенами. Что проснешься, и у твоего горла не будет дрожать чей-то нож.
Майя была бледна, по всему чувствовалось, что в этой части разговора она с советником согласиться была бы рада, но у нее нет как раз той уверенности, о которой тот ведет речь.
– Я боюсь, – сказала она, шагнув к Кряжину.
– А кто сейчас не боится? – помня о предыдущем «срочном» вызове, он отошел к стене, где располагались с дюжину фотографий. – Вот и я боюсь.
Чего он боится, он решил не говорить.
– Меня ищет Дутов, – метнувшись к столику (вспомнила, что играет роль хозяйки), она вынула из бара бутылку виски и нашла два пузатых стакана.
– Воловатый малый, что за порученца при Занкиеве? Удар в пах, и он отстанет.
– Господи, – опять запричитала она. – Кажется, я ошиблась…
– В том, что для исповеди выбрала меня? – уточнил Кряжин. – Скорее всего, да. Я вам не доверяю. У меня какое-то предубеждение относительно вашей искренности. Вы звоните мне ночью из квартиры стоимостью в несколько сот тысяч долларов, говорите, что она сестрина, и пытаетесь внушить мне мысль о том, что полезны в моем деле.
Прохаживаясь по жилищу, Кряжин опять подумал, что квартира эта чересчур богата для того, чтобы сестра Майи сама делала в ней уборку. Ясно, что сюда приходит какая-то тетя, чтобы присматривать за помещениями и закупать по списку, выложенному заранее на столик хозяйкой, продукты. Между тем Майя, родная сестра этой хозяйки, сама убирает в чужих квартирах чужую блевотину, пылесосит в них и протирает пыль. И Кряжин уверен – получает за это гораздо меньше, чем домработница ее, как она сказала, сестры.
Потрогав пальцем ветку в икебане на столике – действительно, живая? – советник подумал: будь у него брат и живи он в таком достатке, он вряд ли позволил бы ему прислуживать. Даже ради собственного авторитета воспротивился бы этому. Снабжал бы деньгами, снял квартиру, купил машину. А иначе ему обязательно в приватной беседе сказал бы кто-то из партнеров по бизнесу: «Знаете, Кряжин-старший, нам кажется, что доверять вам нельзя. Если уж даже Кряжин-младший сшибает чаевые и рад тому, тогда чего ждать нам, вашим деловым партнерам?»
