Вторая содержала только два слова: «buenos noches». Обе понравились в равной мере, но ответила я только на вторую.
На следующий день я проснулась в два часа дня и вместо обеда пила кофе с «бейлисом». Разглядывая в окно недвижный зимний день со сплошным белым небом, я почему-то подумала, что он больше не позвонит. Не знаю, возможно, мне этого хотелось. Интуиция не обманывает: такой блистательный вечер может быть только однажды. Поэтому, побив баклуши меньше обычных для выходных трех часов, я собралась в гости к подруге.
Его звонок застал меня в самом центре города, в переходе метро.
– Привет, – сказал он и прислушался.
– Привет, – ответила я, улыбаясь. – А я как раз веду с тобой внутренний диалог.
– То есть как бы и не расставались? – подхватил он.
– Ну практически да.
– А ты сейчас где-то в городе? – насторожился он, услышав шум на фоне.
– Я к подруге еду, в гости.
– Ничего себе, – ответил он удивленно, – рано ты что-то.
Я взглянула на часы: было шесть часов вечера.
– А ты, как я понимаю, только что проснулся?
Он коротко засмеялся и ответил:
– Нет, проснулся я в десять утра. Походил туда-сюда, почувствовал себя бодрым… Понял, что слишком бодр и… лег спать дальше. И проснулся, да, только что.
– Браво, – ответила я.
– А ты долго будешь у подруги?
– Часа два.
– Так я заеду? – спросил он.
– Да. Конечно да, – ответила я.
И только когда дала отбой, поняла, что он мне нравится.
Он оказался ревнив. Например, я сказала ему тем же вечером по телефону, пока он ехал и названивал мне каждые десять минут, уточняя маршрут, что тут, в гостях, живет настоящая фиолетовая кошка, редчайшей виндзорской породы. «Ненавижу кошек, – тут же отозвался он, – это ужасные, ужасные твари». И добрую часть телефонного разговора, а потом и разговора очного щедро посвятил тому, чтобы объяснить мне, как отвратительны кошки. Ну еще бы: главной фиолетовой кошкой дня был он.
Он заехал за мной в девять, и мы провели чудесный вечер вместе. Ни в какое кино мы не пошли, а сели в некоем полупустынном заведении и разговаривали. Пять часов подряд.
Это было странное ощущение, похожее на то, как если бы мы попали под энергетический колпак. Время вокруг остановилось.
Он говорил неспешно, раздумчиво, с паузами, изредка взглядывая на меня поверх очков. Мы говорили о фильмах, которые нам нравятся, о работе, о наших лучших интервью, о планах на будущее. Время от времени он улыбался задорной мальчишеской улыбкой, которая долго угасала, давая чеширский эффект, завораживая. Он был некрасив, кстати. На телеканале операторы, вероятно, выбирали наиболее удачный ракурс. А так было видно, что мало спит, сильно устает и что есть на лице уже и возрастные дефекты.
