“Это правда?!” – ужаснулся Трикси в глубине Кимова сознания.
“Правда, – подтвердил Ким. – Медицинский факт”.
“Вот! А ты сердился, что мне не нравится ваш способ размножения. Сказал, святое! Да у существ, которые дышат метаном, такое сочли бы…”
“Заткнись! – распорядился Ким. – Еще раз объясняю: это не святое, а чистая клиника!”
– Не пойдет, – сказал Халявин, почесывая длинный нос. – То есть с Бондом можно, а с извращениями нельзя. Нас молодое поколение читает. Они…
– …об извращениях знают больше нашего, – перебил Доренко. – Но если некрофилия не годится, отправим Бонда с Конаном в гарем, и пусть они посоревнуются, кто больше обесчестит жен туранского султана. Я готов такое изваять. Образ любимой султанской жены спишу с Альгамбры, а Пичи будет евнухом.
Киселев и Леонсон заржали, Пичи кисло улыбнулся, а Альгамбра Тэсс зашипела:
– Самцы вы все! Ах, какие вы вонючие похотливые самцы!
– От самки слышу, – парировал Дрю. – Что глядишь на меня синими брызгами? Это ведь вымысел, дорогая, литературная игра! Я не зарезал Деда Мороза и не похитил невинность Снегурочки!
– Так она тебе и даст… – буркнул Миша Леонсон.
Нергалья Задница звякнул колокольчиком и со словами: “К порядку, граждане!” – повернулся к Киму:
– Что у вас, Мэнсон? Есть идеи?
– Нет… пожалуй, нет… – промямлил Ким. – Я, видите ли, увлечен своим текущим сюжетом. Погрузился и с головой ушел в роман.
– Кстати, как он у вас называется?
– Грот Дайомы. Дайома – это рыжая, зеленоглазая, а еще имеются блондинка, духи, колдуны, разбойники и целое кладбище трупов. Вот только с конем…
– Коня я вам прощаю! – Халявин небрежно повел рукой и повторил: – Грот Дайомы… Неплохо, Мэнсон, неплохо! Через недельку рассчитывайте на аванс. – Он осмотрел остальных конанистов, задержавшись хмурым взглядом на Френсисе Пичи, и произнес: – Хочу отметить, что мозговая атака прошла успешно и породила ряд плодотворных идей. Хмм, да… плодотворных в той или иной степени… В общем, руководству есть над чем подумать. Все свободны!
Писатели, приободрившись и облегченно вздыхая, стали расходиться. Альгамбра облизала губки и томно улыбнулась Киму, но он остался глух к намекам и поскорее выскользнул на улицу – а там, вслед за Доренко, направился к его машине, побитому жизнью “Москвичу”. Доренко, бывший кузнец, бывший спецназовец, бывший историк и бывший что-то там еще, владел различными талантами, причем из каждого умел извлечь прямую выгоду. Кроме сочинительства, он занимался преподаванием ушу и джиу-джитсу, пописывал в желтую прессу статейки, читал в пединституте лекции и вел радиоклуб для девушек (как сохранить фигуру и защититься от насильника). Но все это были лишь способы для добывания денег и улучшения качества жизни, а страсть у Памора-Сергея была одна: оружие. Не автоматы и базуки, а благородные клинки, секиры, копья, дротики, кинжалы и булавы, которые он делал сам, раздобывая заготовки из инструментальной стали, бронзу, кость и дерево твердых пород.
