С этой мыслью Ким поднялся и начал бродить от окна к креслу, посматривая на телефонный аппарат. Телефон стоял теперь не на пачке книг, а на изящном китайском столике, который Дата притащила из Варвариной квартиры. Столик был Дашиным наследием от бабушки Клавы Тальрозе-Сидоровой – когда-то, еще в пятидесятых годах, в дни цветущей юности, она гастролировала в Пекине с московским цирком, приволокла оттуда этот столик и подарила на склоне лет любимой младшей внучке. Крышка стола, инкрустированная перламутром, изображала демоническую рожу с оскаленными клыками и нагло высунутым языком. Примерно так Ким представлял себе Анаса Икрамовича.
Почесав в затылке, он снял трубку, набрал номер знакомого репортера Влада, служившего в бюро журналистских расследований, справился о здоровье и успехах и поведал про налет на Дашин ресторан. Потом сказал:
– Мы там праздновали именины Конана, так что я из живых очевидцев. Слышал всякие разговоры… будто тамбовские наехали или норильские… а кто говорит, бойцы Анаса Икрамовича. Забавное имя, вроде ананаса, вот и встряло в память… Чечены, что ли?
– Мафия чеченская, – пояснил всезнающий Влад, – а служат ей не одни чечены да кавказцы. Прибалты есть и наши, и с Украины, и с Молдавии… Даже бывшие спецы из бывшего КГБ.
– Ну и ну! Вот это ренегатство! – изумился Ким, припоминая сероглазого тренера Зайцева. – А как же честь мундира?
– Честь без денег, как сапог без ваксы, – мудро разъяснил Влад. – Опять же, чем служба у Анаса хуже государевой? Тут и там беспредел, а потому не ренегатство это, а конверсия в шпионском ведомстве. – Помолчав, он добавил: – Что до Икрамова Анаса Икрамовича, то он мужик серьезный – такой серьезный, что мы им заниматься не рискуем.
– Ваше бюро?
– Вот именно.
– А остальные? Милиция, налоговая служба, ФСБ?
– Шутишь! – хихикнул компетентный Влад – Если уж мы не лезем, куда остальным? Все схвачено-оплачено.
Распрощавшись, Ким повесил трубку и некоторое время сидел, хмуро уставившись в окно и думая о всевластии мафии, о связях между Икрамовым и Дашиным супругом и о том, что сотворил с этим супругом давешний искусник-экстрасенс по кличке Тормоз-Забайкальский. Если, конечно, упоминал маэстро о персоне загребущего Пал Палыча… и если оная персона в самом деле схавала инклин…
Ничего не придумав, Кононов сел к компьютеру, отхлебнул кофе, закурил сигарету и принялся стучать по клавишам.
* * *
– Выпьем за врр-рагов, брр-рат Конан, – произнес Эйрим Высокий Шлем. Речь его после многочисленных возлияний казалась невнятной, но все-таки понять хозяина усадьбы Рагнаради было можно. Он поднял огромный рог, окованный бронзой, чокнулся с гостем и рявкнул: – Во имя прр-роморр-роженной задницы Имира! Выпьем за врр-рагов, брат мой, ибо, пока у человека есть врр-раги, он жив!
