Сталь протяжно запела под его пальцами. Не дротики, не топоры и не кинжалы – диски… Умеет Конан их метать? Ким еще размышлял над этим, когда стальная звездочка врезалась в зад сцепившегося с Селиверстовым бойца. Дальнейшее свершилось быстро, под визги и крики, треск автоматных очередей, звон стекла, грохот ломавшейся мебели и стук предметов, одушевленных или нет, валившихся на пол с воплями либо в покорном молчании. Ким метал свое оружие и мысленно бился с взъярившимся киммерийцем: тому хотелось всадить острия в лоб и горло, а не в запястья и локти. “Не лес, – убеждал его Кононов, – место людное, торговое, зачем нам столько трупов? Руки порежем, чтоб автоматы бросили, добавим по сусалам и вышвырнем вон”. “Кром побери!.. – гневался Конан. – Какие руки и сусалы? Насмерть бей, Нергалово отродье! В глотки целься да по вискам! Короче, мочи!”
Эта борьба закончилась вместе с дисками. Ким обнаружил, что публики в зале нет, кроме дрожавших под столом лесбиянок, что Семитха Кулрикс из “Ультиматума” тоже куда-то делся, что темноволосые, в крови и в мыле, сами утекают на улицу, а Селиверстов им помогает, провожая каждого пинком. Жека Киселев еще размахивал кулаками, Леонсон оттирал с рубашки пятно от соуса, Альгамбра взирала на Кима с восхищением, а Дрю-Доренко занимался делом – собирал стальные диски. Ким поискал глазами Дашу и улыбнулся ей – растрепанная и прекрасная, она походила на валькирию.
Кто-то под его ногами застонал и завозился. Отодвинув стол и стулья, он извлек сероглазого, хрипевшего и хватавшегося за грудь – видно, приложило краем столешницы, – и поставил на ноги.
– Как тебя? Зайцев? Ну, прыгай отсюда, пока на шашлык не пустили.
– Чьи? – выдохнул тот. – Вы чьи? Тамбовские или норильские? А может, казанские?
– Мы хайборийские, – ответил Ким. – А вон та девица, – он покосился в Дашину сторону, – у нас за главаря. Лучше на нее не наезжать – лютая беспредельщица! Рыжей Сонькой кличут… Не слыхал?
– Анасу Икрамовичу это не понравится, – пробормотал сероглазик. – Сильно не понравится!
Пошатываясь, он направился к выходу, а Ким поспешил к Даше. В зале возник Славик с блокнотом, стал бродить туда-сюда, что-то шептать и записывать – видимо, подсчитывал убытки. Киселев посмотрел на Леонсона и промолвил:
– Брось ты с рубашкой возиться, Лайонз! Ты вокруг взгляни и впечатлись!
– Чем? – кисло спросил Леонсон.
– Это же кино голливудское! Такая сека и заруба! Роман можно сбацать – Конан против чеченской мафии! Давай на пару, а? По свежим впечатлениям? Конан есть, – он кивнул на Кима, – а Дашенька будет у нас прототипом…
