Энергичный, хорошо всем знакомый голос начал:
— Сограждане, трудящиеся, к вам обращается председатель Аль…
— Беседы у камелька! — фыркнула мама. — Кто ж отказался бы от настоящего камина взамен старой буржуйки? А что касается тебя, Чарли, по-моему, ты уже слишком стар, чтобы играть в пионеров. Мог бы уже и с девочками встречаться. Взял бы да и пригласил Пегги Сью в кино — Что это ты ухмыляешься, Лоуренс Холли?
— Если вы хоть немного знаете Америку, мистер Лоу, то должны представлять, что такое для нас уик-энд на День Труда. В каждом городе, в каждой деревне устраивают парады, произносят речи, готовят лучшие кушанья. Во времена председателя Аля празднования проходили еще пышнее. Все, кого я знал, готовились к этому дню очень серьезно. Кроме мамы, конечно. Она у меня всегда была неисправимой диссиденткой. Причем даже не думала об осторожности. Она заведовала медпунктом на тракторном заводе и слишком хорошо знала свое дело, чтобы с ней могли легко расстаться. Охрана труда была далеко не на высоте, и, я подозреваю, на заводе то и дело происходили жуткие аварии, о которых мне не рассказывали. Рабочие называли маму Спасительницей, и администрация делала ей кое-какие послабления. Папа, тот наоборот, уважал Меченого Аля. Членом партии он так и не сделался, потому что выходцев из Техаса в Роузвилле не жаловали, зато со временем дослужился до мастера на заводе. Он был добрым гражданином ССША и наполовину верил в красивую байку о благородстве труда. Визит знаменитых героев-летчиков в наш город, с его точки зрения, был одним из ярких свидетельств того, что партия заботится о простых людях вроде нас.
— После смерти Аля в Белом Доме какое-то время сидели старые пердуны типа Голдуотера и Бернса. Никто не принимал всерьез этих маразматиков, которые и в живых-то оставались лишь потому, что были включены в розетку. Примерно в то время моя мамуля и зарвалась по-настоящему. В восемьдесят третьем, стоя в очереди в роузвиллском универмаге, она отпустила шуточку насчет дефицита. Сказала, что хотела бы получить на день рождения фунт говядины, завернутой в туалетную бумагу. Кто-то донес шерифу, и маму обвинили в рецидивизме и злостном хулиганстве. Ей тогда было восемьдесят. Соседи скинулись и заплатили штраф, а потом устроили в честь маминого дня рождения сказочный пир и подарили ей фунт вырезки, завернутой в туалетную бумагу.
— Черт возьми, куда это меня занесло? О чем мы говорили? А — День Труда пятьдесят первого. Ладненько.
