Конфессиональные конкуренты православия, начиная с гения по имени Игнатий Лойола, специализировались на взращивании "крыс, убивающих крыс". И если кому-то кажется, что речь идет только о рецептуре по созданию евреев-антисемитов, то этот "кто-то" глубоко заблуждается. Речь шла о том, чтобы разжигать вражду между самыми близкими этническими родственниками (в том числе, славянскими). При этом считалось, что именно такая вражда будет главным — смертельным и окончательным — оружием.
Декларация о порабощённых народах — смертный приговор русскому народу в его коммунистическом или любом другом обличье. Именно таким образом восприняли эту Декларацию отнюдь не только в Кремле. Таким образом её восприняли и в широчайших слоях русской белогвардейской эмиграции.
Русские, давно работавшие с ЦРУ по широкому кругу вопросов (и, конечно, по вопросу борьбы с коммунизмом), стали криком кричать по поводу Декларации, хорошо понимая, кто, почему и как её сварганил. Они кричали, что эта Декларация по своим целям абсолютно тождественна нацистскому "окончательному решению русского вопроса", и что они, как русские люди, бок о бок с теми, кто выдвинул Декларацию, работать не могут. В итоге они, конечно, работали. А как иначе, если Декларация стала стратегическим ориентиром американской политики, а люди, о которых идёт речь, были и остаются вписаны в эту политику так, что дальше некуда.
И, тем не менее, отношение к Декларации о порабощенных народах было всегда хоть какой-то, пусть и очень лукавой, демаркационной линией. По одну сторону стояли те, кто хотя бы на словах как-то связывал себя с каким-то — конечно же, глубоко дебольшевизированным — русским вектором. Предполагающим и сохранение дебольшевизированного народа, и существование русского государства. А по другую сторону — стояли другие.
Эта — давно очень больная — тема стала еще болезненнее после распада СССР и предъявления миру ельцинской России, отмежевавшейся от коммунизма. В ответ на это (а также на поднимаемый Козыревым платок госсекретаря США, на гарвардских советников Гайдара и Чубайса, на "друга Билла" и "друга Бориса" и т.д.), казалось бы, надо было отменить Декларацию о порабощенных народах. Но её не отменили! Разговор об этом заходил многократно. И каждый раз, холодно глядя в глаза своим — не до конца чуждым русофильству — консультантам, их американские хозяева твердо говорили, что этого не будет. А консультанты понимали, почему этого не будет.
