К нам подошел наш кинематографический спутник. Он уже облазил всю деревню, зачем-то обстучал дома, сходил к обрыву и вернулся к нам.
– Скит, в какой стороне говоришь?
Данила повел его на самую высокую точку в заброшенной деревне и махнул неопределенно рукой на восток.
– В той стороне был, но там топи совсем непролазные, нечего ходить. Бабка говорила, что лет сто в той стороне никто не был.
– Сто лет!.. Сто!… То, что надо!
Я посмотрел по направлению его руки и ничего не увидел. Кони, отпущенные на волю, мирно паслись по заросшим травой дворам. Князь ушел, скрылся на дальнем конце деревни, в той стороне, куда недавно протягивалась длань моего друга. Умиротворенный необыкновенной тишиной я задумался.
Через десяток лет здесь все так зарастет, что невозможно будет догадаться, где раньше пролегала дорога. По бывшей проезжей части теперь пробились и росли березки, сосенки и молодые ели. Я подумал, что если ненароком еще случится пожар, от бывшего села – «Большие Кабаны» вообще ничего не останется, а через пару лет и гарь не найдешь.
С холма я кинул взор окрест. Мне стала понятна необъяснимая тяга Данилиной бабки в эти заповедные места. Эта дикая, первозданная, раскинувшаяся на десятки километров на юго-восток болотная красота забирала за сердце. Бывает и такое.
Деревня стояла, на единственной возвышенности. Казалось, кто-то искусственно здесь насыпал огромный холм. Подмытый с одной стороны небольшим ручьем берег показывал срез холма. Он состоял исключительно из песка и галечника. Неужели Князь прав и этот холм, это место, самое высокое в округе десять тысяч лет назад представляло всего лишь запруду в ледяном ущелье, постепенно забивавшемся песком, глиной и галькой.
Я глянул с откоса вниз. В прозрачной воде ручья сверху отчетливо были видны темные спины рыбин, да расходящиеся в разные стороны круги от их иногда вздрагивающих плавников. И вдруг мое сердце неровно застучало и потом начало ухать молотобойцем в деревенской кузне. Завороженный прошлым, так и оставшийся мысленно в нем, неожиданно потускневшим, глухим голосом, я позвал своего приятеля.
– Сичас коней привидоша и мы с тобой поидоша – назадоша!
– Чаво? – после моей белиберды похожей на старорусский говор он тоже заговорил чер-те знает, на каком языке. Мое встревоженное лицо привело его в коматозное состояние.
– Змея укусила?
– Да! Почти!
Перепугавшийся дружок зачастил:
– Есть трава ероха, есть трава смык, есть овечей щавель трава, – бабка говорила, – ростёть на пути, листом часта, мялка, листочки что денежки. Пригодна, если которого человека бешеная собака изыст или змея ужалит, то надо утереть траву мелко и смешать с калом человеческим и прикладывать – то яд вытянет. Не боись Макс, у нас есть корыто, овечий щавель счас нарвем, а …
