Мы с Данилой поспешили к бабе Меланье, а Настя улетела домой радовать родителей. Когда бабка Меланья, возившаяся в сарае, увидала, что мой дружок вытаскивает из кармана пятьсот рублей, у нее старенькой аж руки задрожали.
– Продал?… Все?
– Нет, только корзинки. Лапти не взяли.
– Вижу. Пойдем, чайком с медком угощу, – засуетилась обрадованная донельзя старушка.
Данила властным жестом остановил ее.
– Некогда, лапти остальные давай.
Бабка Меланья нырнула в сарай и вынесла огромную гору недавно сплетенных корзинок. Данила зашипел:
– Ты что плохо слышишь? Русским языком сказал, лапти неси.
Бабка непонимающе уставилась на него.
– Так ты чё продал?
– Корзинки!
Бабка с корзинками снова скрылась в сарае, но через минуту вышла с той же горой. Она виновато спросила Данилу:
– Али плохо слышу? Ты чё продал?
– Корзинки! – зарычал мой дружок.
– А лапти тебе зачем, если корзинки берут.
Я с интересом смотрел на Данилу. С формальной логикой у бабки было все в порядке, не придерешься, а вот что ответит он? Данила оказался диалектиком.
– У…у… бестолковая! То, что легко продать, я оставляю тебе, а что тяжело – забираю себе, поняла?
Бабка снова скрылась в сарае. Через несколько долгих минут оттуда послышался ее дребезжащий, старческий голосок:
– Данилко!
– Если сейчас с корзинками выйдет, убью, – пообещал мой дружок.
Но он ошибся. Бабка толкала к выходу большую телевизионную коробку с лаптями.
– В Москву поедешь торговать?
Данила осклабился в насмешливой улыбке.
– Нет. Мэр хочет быть ближе к народу, может столкуемся, обуем его администрацию.
– Тогда подожди, – предложила сердобольная старушка.
– За копытцами пошла, – пошутил Данила.
Не угадал он. Бабушка Меланья вынесла грушеобразное чудище – насаженное на деревянную рукоять железное навершие.
– Что это?
– Атаманская булава. Пусть достойно правит, как встарь.
Данила скукожился, как от зубной боли.
– Дождешься, придет он проверять рынок, а у тебя за место не заплачено. Он тебя на небо, ею и отправит, будешь знать тогда, мэр как правит.
Бабка перекрестилась.
– Возверни обратно.
Некогда нам было дальше разводить с нею тары, бары. Мы понесли коробку с лаптями Даниле домой.
– Всю Россию обуть в них можно, и куда столько наплела, кто их купит? – бухтел всю дорогу мой дружок.
Когда мы свернули на свою улицу, нам снова повстречался Колька со своей кампанией. По их лицам было видно, что им ничего не обломилось. Колька остановил нас и, не зная как продолжить давешний разговор, чтобы не уронить в присутствии своих дружков собственного достоинства, спросил:
