Через некоторое время, когда в институте прошелестел устойчивый слушок, что он пройдоха-женишок, в темном углу ему накинули на голову мешок. У него с Дарьей, действительно, уже были другие отношения.
Били долго и жестоко. Он потерял сознание. Когда пришел в себя, обидчиков рядом не было. Кто бил – тайна осталась, покрыта мраком. Пришлось вычислять.
Вот с того времени, чтобы больше не попадать впросак, он и стал заниматься гирями. Два месяца он носил корсет, пока срастались поломанные ребра, с трудом разговаривал.
Только через два месяца он снова появился у Арины. Об этом именно времени говорила она сейчас. Скударь стал вспоминать. Белый шарф, белый шарф. Дарья этот белый шарф всего один раз и надела. Он тоже неплохо запомнил этот белый шарф. В тот день действительно было холодно. Он подвез ее к ресторану «Арбат». Ее кампания от входа в ресторан помахала ей рукой. Дарья вышла и громко хлопнула дверью автомобиля. Скударь же, зная по опыту предыдущих дней, что ее посиделки заканчиваются ближе к полуночи, решил съездить заправиться. Он неспешно тронулся с места. Километров сорок было наверно на спидометре. В шуме льющейся из магнитолы музыки ему вдруг послышался знакомый стук идущий, откуда сзади автомобиля. Он уже один раз останавливался и вроде надежно примостил в багажнике бухающее на ямках оцинкованное ведро. Знать, снова упало и, подпрыгивая, катается.
Хотя стук, не переставая доносился, Скударь решил потерпеть до заправки и сделать сразу два дела, залить бензин и подумать, как надежнее укрепить ведро. Он уже проехал почти всю парадную часть Калининского проспекта, когда обратил внимание, что народ стоящий на остановках необычно резко голосует, желая поймать частника, чуть ли не под машину ему бросается. Какой-то мужик лег ему на капот. «Война, что ли началась», подумал Скударь, и остановился. Господи, только это его и спасло. Один конец длинного белого Дарьиного шарфа защемило дверью, а второй – удавкой обвился вокруг ее шеи. Ни вздохнуть, ни крикнуть. Метров сто бежала она за автомобилем, барабаня по крылу, а следом за нею, ее кампания.
– Урод! – налетели ее друзья на Скударя.
Их было пять человек, две девушки и три парня. Одного Скударь давно приметил. Он не знал его имени, Пижоном его называла Дарья. Тот не обижался и как собака откликался на эту кличку. Пижон был у нее вроде постоянного ухажера. Вечно надушенный, с женским платком, повязанным вокруг длинной шеи, чуть заискивающий перед Дарьей, он постоянно старался показать, что имеет над нею неограниченную власть. Особое удовольствие ему доставляло отдавать приказы Скуларю.
