– Где же ребята и кони? – вскрикнул я. – Неужели они перепугались бури и ускакали в город к нам?
– Вот они, едут сюда, – ответил Лобсын, указывая на соседнюю рощу.
Оттуда действительно ехали оба верхом, без сёдел, и вели третью лошадь. Подъехав, скатились с коней и начали, перебивая друг друга, рассказывать. Когда налетела пыльная буря, они спрятались в палатку. Сильный порыв снёс её через их головы, и они увидели, что лошади, которые паслись недалеко, ускакали, хотя и с путами на ногах, по ветру, под защиту соседней рощи. Они побежали за ними, а в это время разразился ливень, который они вместе с лошадьми пережидали под деревьями. А потом долго возились, снимая намокшие путы с лошадиных ног, чтобы вести их назад. Промокли они, конечно, с головы до ног, но были в восторге от этого приключения и от того, что вернули лошадей.
Бранить их за то, что они оставили все пожитки под дождём вместо того, чтобы покрыть их палаткой, конечно, не пришлось. Но Лобсын объяснил им, что в другой раз, видя приближение пыльной бури, нужно укрепить палатку, забив глубже колышки и придавив полы сёдлами со стороны ветра. А лошадей нужно было тогда же пригнать к стану и привязать к деревьям в роще.
Вечер этого неудачного дня ушёл на просушку вещей. Баурсаки, пропитанные салом, не пострадали от ливня, но сухари в мешке намокли и превратились в кашу, которую пришлось разложить тонким слоем для просушки, иначе они бы заплесневели через 2 – 3 дня. Кошмы, на которых мы спали, и халаты, которыми укрывались, досушивали у большого костра.
Неудача раскопок в тупике заставила нас на следующий день попытаться пробить отверстие в стене одной из башен города, чтобы пробраться внутрь её и покопать там. Мы выбрали одну из трёх башен, стоявших вблизи друг друга среди площади, именно квадратную, которая имела сажени три в стороне квадрата и казалась менее разрушенной, чем две другие круглые. Одну из стен расчистили от поверхностного выветренного слоя и начали пробивать отверстие в пол-аршина в квадрате, чтобы можно было пролезть внутрь. Пришлось работать кайлой обоим поочередно. До глубины в ладонь материал поддавался довольно хорошо, кайла крошила его на крупные куски, но затем он стал твёрдым, кайла погружалась в него с трудом на глубину пальца и отрывала маленькие кусочки. Проработав без отдыха часа два, мы углубили отверстие только на четверть и сели в тени отдыхать.
– Ну, и прочный же камень строители этого города клали, – сказал Лобсын. – Стена наверно в аршин толщины, и мы до вечера не пробьём её. Чем дальше, тем труднее бить кайлой.
