Консул пришёл проводить нас и принёс паспорт, выданный амбанем, и разрешение раскапывать развалины старых городов, подобное тому, которое амбань в Урумчи выдал немцам. Таким образом мы ехали уже в качестве разведочной русской экспедиции.
За первые два дня мы прошли по знакомой уже дороге по долине реки Эмель и чёрным ветреным холмам до степи Долон-Тургень между Уркашаром и Джаиром, а на третий день повернули на восток по широкой долине Мукуртай. Она представляет сначала неровную степь, а далее появляются рощи тополей, тала, тамариска и разных кустов с лужайками, занятыми зимовками киргизов и калмыков. Слева долину окаймляли крутые склоны Уркашара то чёрного, то красного цвета, разрезанные короткими ущельями. В одном месте бросалась в глаза отвесная стена огромной высоты. У подножия её лежала кучка громадных глыб, а на вершине видно было маленькое здание вроде буддийской часовни. На дне долины против этого места был небольшой калмыкский монастырь.
– Это скала Кызыл-гэген-тас (камень красного гэгена), – пояснил Лобсын. – С её вершины когда-то гэген монастыря бросился вниз. Он уверил лам, что Будда поддержит его в воздухе за его подвижническую жизнь и он встанет внизу на ноги живой и невредимый. Все ламы поднялись вместе с ним в большой процессии по длинной окольной дороге на вершину скалы и совершили там богослужение. Внизу к подножию скалы съехалось много калмыков и киргизов из окрестностей, чтобы видеть чудесный прыжок гэгена. После богослужения гэген в своём красном халате, расправив его широкие рукава, подобно крыльям, прыгнул вниз и, конечно, разбился насмерть. С тех пор эту скалу и называют Кызыл-гэген-тас, а в память события на её вершине построили часовню.
Я с интересом смерил на глаз высоту скалы и определил, что она не менее полуверсты.
– А другие говорят, – продолжал Лобсын, – совсем не то. В этом монастыре жил одно время молодой гэген, который влюбился в красавицу калмычку. Жениться ламы и тем более гэгены не могут, а взять себе любовницу, как теперь нередко делают ламы и даже гэгены, в те времена ещё нельзя было. И вот гэген долго тосковал, наконец, ушёл из монастыря тайком, поднялся на скалу и спрыгнул вниз.
– И ещё рассказывают, – закончил Лобсын, – что сами ламы сбросили гэгена вниз потому, что он был очень строптивый, не желал им подчиняться, а хотел управлять монастырём по-своему. Как-то случился сильный падёж скота у калмыков и ламы уговорили гэгена совершить богослужение на вершине скалы, откуда молитва скорее доходит до Будды. После службы ламы и сбросили гэгена вниз, а людям рассказали, что он прыгнул сам, похваляясь поддержкой Будды.
