– Убирайт этта гадки гебек и больше не покупайт нам!
Мы с Лобсыном не были в претензии и с удовольствием съели печенье вместо своих уже довольно чёрствых баурсаков. Нужно заметить, что в китайское печенье входит сахар из сахарного тростника, плохо очищенный, который даёт всем сортам один и тот же своеобразный вкус; к нему присоединяется ещё запах кунжутного масла, на котором пекут печенье.
В Урумчи профессор должен был посетить генерал-губернатора этой большой провинции на западе Китая, чтобы получить разрешение на раскопки в Турфане. Русского консула в городе временно не было, и свидание пришлось нам организовать самим. Утром Лобсын, облачившись в новый халат и взяв у хозяина постоялого двора китайскую чёрную шляпу и верховую лошадь, повёз в ямынь визитные карточки профессора и секретаря, заготовленные в Чугучаке. Это были полоски красной бумаги, длиной в четверть и шириной в полчетверти, на которых чёрной тушью были написаны иероглифами фамилии в китайском произношении. Фамилия Шпанферкель была изображена пятью иероглифами, которые читались Ши-пан-фа-эль-кей. Секретарь Венцель превратился в Ве-ни-са-эль, а я в Гу-ги-ши-ки. Вместе с карточками были посланы и паспорта, полученные в Чугучаке.
Лобсын вернулся часа через два вместе с приехавшим на ишаке китайским чиновником невысокого ранга, который привёз назад паспорта и пригласил нас прибыть в три часа дня. Он объяснил, что амбань встаёт рано и обычно принимает представляющихся в восемь часов утра, но для ян-жень (заморских людей) приезжих делает исключение и примет после обеда. Он обедает в полдень и потом отдыхает два часа.
Чиновник по секрету сообщил, что за любезный приём нужно отплатить подношением и сказал, что амбаня интересуют часы бу-бу-бу (будильники), револьверы (карманное ружьё, шесть раз стреляй) и бинокли (чёрная труба далеко смотреть). Он осведомился, есть ли у нас такие предметы. Таким образом условия аудиенции были заранее оговорены.
Профессор имел с собой два бинокля и один мог отдать, как равно и довольно старый револьвер Лефошэ. Но с небольшим будильником ему жаль было расстаться. Я убедил его обещанием, что мы всегда просыпаемся рано и будем будить их, когда назначат, а подарить часы необходимо ради успеха просьбы о разрешении раскопок.
Из чемоданов извлекли парадный мундир профессора с орденом; секретарь облачился во фрак, а я в качестве переводчика надел новый халат и парадную шляпу, взятую у хозяина. Лобсын остался в своей монгольской одежде, так как должен был сопровождать нас только до двора ямыня и обратно.
