Под блузкой не очень заметно, зато так – да, сразу – взрослая, даже лицо другое. А Ванде совестно раздеваться, ну где там грудь, так, чуть-чуть. Одна туфля Тересы летит к постели, другая – под софу. Ну конечно, он точно такой же, как те мужчины в черном, которые почти на всех картинках. Однажды, в сиесту, Тересита показала ей этот альбом, отец ушел по делам, и дом сразу стал таким тихим и пустынным, как те дома и гостиные в альбоме. Подталкивая друг друга с нервным смешком, девочки поднялись наверх, куда их порой звали Тересины родители и там, в библиотеке, они, как взрослые, пили с ними чай. В такие дни и думать нельзя про сигареты, про вино и все такое, Конопатую не проведешь! А тут такой случай, в доме, кроме них – никого, и обе сразу поднялись наверх, толкая друг друга с криками и смехом, вот как теперь, когда Тересита толкнула Ванду, и она сразу плюхнулась на синий диванчик, а Тересита, согнувшись, сдернула трусики, стоит перед ней – голая, обе смотрят друг на друга, смешок странный, задышливый, и Тересита – ха, ха, ха! ты что, не знаешь? здесь тоже растут волосики, как у Ринго на груди. И у меня, – сказала Ванда – еще с прошлого лета.
У женщин в альбоме тоже волосы в этом месте и очень густые, женщины эти куда-то идут или сидят, или лежат на траве, а то и прямо в зале ожидания на вокзале (сдвинулись! – сказала Тересита), или, как они обе сейчас, – смотрят друг на друга большущими глазами при полной луне, но на картинках луны не видно. Везде полнолуние, везде голые женщины, они идут навстречу друг другу, как слепые, будто ничего и никого не видят, будто совсем-совсем одинокие, а иногда какие-то мужчины в черных костюмах или серых плащах смотрят, как эти женщины ходят туда-сюда, а другие мужчины, все почему-то в котелках, рассматривают в лупу какие-то редкие камни или что.
– Ты права, – сказала Ванда, – он очень похож на этих типов из альбома, такой же котелок, очки, ну в точности, только у него рука и вот тогда…
– Да кончай про искусственную руку! Что, так и будешь сидеть? Сама ныла, что жарко, а раздеваться – я одна!
– Мне надо в уборную.
– А, поздравляю – слабительное! У твоих теток крыша поехала… Беги, заодно принесешь льда из кухни. Ой, нет, посмотри сперва, как на меня глядит Ринго, ах ты моя радость, нравится тебе мой животик? Ну-ка прижмись, прелесть моя, вот так, вот так, ой, фотку измяла, все, Лола меня убьет!
Ванда засела в туалете, ей не хотелось возвращаться, да и не бегать же без конца, чертово слабительное! А потом эта Тересита смотрит, будто перед ней так, соплюшка какая-то, и еще посмеивается ехидно, как в прошлый раз, когда показывала ей
