Эволюционное мышление привело в большинстве случаев к новым взглядам. Для Линнеевской "Системы прирорды", из-за принятой константности видов, предикаты «похожий» и "родственный"(экстенсионал) были равнозначнывми. Сегодня они строго разделяются: родственые животные фактически имеют общего предка. Похожие животные — необязательно должны быть родственныи, а родственные необязательно похожими. Точно также в строении тела и поведении различают аналогичные и гомологичные признаки. Аналогичные структуры, случайно или в ходе приспособления к реальности, конвергировали (напр., глаза, стр.37); гомологичные структуры, напротив, сводятся к общему родоисторическому происхождению, являются родственными (напр., плавник, крыло, лапа, рука). Это различие действует также по отношению к культурным элементам, таким как письмо, символы. Также и языки бывают не только сходными, но родственными в генеалогическом смысле — они имеют даже целое "древо родства", разветвляютя и отмирают.
Фазы, которые проходят многие науки, по аналогии с физикой можно назвать статической, кинематической, динамической. Статика исследует законы, которые действуют в покоящихся системах, кинематика — поведение, зависимое от времени, динамика изучает силы, которые действуют в системах. Динамическая является последней и труднейшей стадией теории.
Так, заслуга Дарвина, вопреки распространённому мнению, состоит не в том, что он утверждал о развитии видов; до него это уже делали Эмпедокл, Бюффон, Ламарк, Е. Геоффрой Сент-Хилари и другие; в начале своего главного произведения "Происхождение видов", Дарвин перечисляет своих предшественников в "историческом обзоре о развитии воззрений на происхождение видов". То, чем мы обязаны Дарвину, есть открытие причин эволюции. Он первым выдвинул значимую и в сущности правильную теорию о факторах эволюции и обоснновал её с помощью огромного материала. Таким образом, он перевёл биологию из статической в динамическую стадию.
Переход из статической стадии в кинематическую или даже динамическую стадию многие науки осуществили лишь в последние два столетия. Космология даже лишь в нашем столетии стала наукой. Правильные мысли о строении мира высказывались, правда, уже в древности. Так, Эратосфен (290–215) высчитал охват Земли, а Аристарх Самосский (310–230) набросал даже гелиоцентрическую систему мира. Однако опытный базис, на который могла бы опираться эта гениальная система, отсутствовал.
