– Но когда вы решили, что он повесился, вы не обрадовались, – напомнил Дима.
– Тогда бы получилось, что я виновата, – объяснила Ира. – Понимаете? Я его убила бы.
– Он мог сойти с ума в итоге, – сказал Дима. – Он не виноват, что он в вас влюбился. Он очень уязвим, вы должны были его поддержать. К тому же, положа руку на сердце, не приложили ли вы руку к ситуации? Не флиртовали ли, не имея в виду продолжение? Не играли ли им? Не выдавали авансов, которые не смогли потом оправдать? Если так, то берегитесь – вас может ждать возмездие.
– Я ему сочувствую, – заявил Валерианов и трубно высморкался.
– В общем, я пришла домой и села вязать. При этом одним глазком смотрела телевизор. И все. А как вы меня нашли? У вас же нет моего адреса?
– Это просто. У Петра Петровича был список всех, кто записался на семинар.
О том, что Петр Петрович арестован, Марина говорить не стала.
– Вы никогда не видели Киру раньше? До этого дня? – спросила она.
– Никогда.
Дима повернулся и пошел вниз по лестнице.
– Ирочка, – сказала Марина, – будьте осторожны. На всякий случай. Вас эта история может каким-то боком касаться.
«Рыжая красавица», – подумала Марина, спускаясь по лестнице.
Что-то шевельнулось в ее сознании, какое-то совпадение, которое казалось странным. Которого не должно было быть. Но мысль ускользнула, не успев зацепиться.
Мужчина перестал храпеть, и Вероника подняла голову, оторвавшись от чашки с чаем. Ее глаза округлились. Раздалось какое-то шевеление, трепыхание, потом неуверенные шаги, и в кухню заглянула красная, опухшая и сонная физиономия.
– Ой, – сказала физиономия, сфокусировавшись на Веронике.
«Ну вот, опять», – подумала Вероника.
Ей стало очень грустно. Физиономия между тем справилась с шоком, подтянула телеса к стулу и тяжело приземлилась.
– Воды, – сказал мужчина, снова посмотрел на Веронику и вздрогнул.
Она поставила перед ним стакан с водой.
– Спасибо, – сказал мужчина, – за гостеприимство.
Он смотрел на лицо, покрытое косметикой так густо, что ресницы были похожи на лес после пожара, в котором росли толстые, черные обрубки. На щеки, зарумяненные чем-то ядовито-ненатуральным, как будто перед ним была матрешка. На глянцевое ярко-красное пятно помады, на неподвижный лоб, исколотый ботоксом, и на отсутствующие брови, вместо которых были нарисованы две черные ниточки.
– Вам надо умыться, – строго сказал он.
– Ни за что, – ответила Вероника.
– Будет лучше, – сказал мужчина.
– Вы знаете, сколько все это стоит? – спросила Вероника. – Тут килограмм дорогой косметики.
