Была ли во всем этом хоть доля правды, или это был просто пьяный бред, предстояло решать мне самому. Билл казался искренним, и, безусловно, у него были и другие алмазы, помимо того, который он мне показывал. А когда он понял, что его пьяная болтовня возбудила мое любопытство, он вообще открыл все свои карты и предложил вместе с ним махнуть в эти края после войны. Он даже набросал чертежик, чтобы показать приблизительные размеры своего открытия. После этого мы обсуждали план нашей будущей экспедиции при каждом удобном случае. И в конце концов я увлекся всем этим не меньше, чем он сам. Даже если бы все эти разговоры об алмазах оказались чистейшим вздором, уже сама возможность побывать в гвианских джунглях была для меня соблазнительна. Энтузиазм Билла был неподдельным и заразительным. Многие слышали его пьяную болтовню и подтрунивали над ним, но он терпеливо сносил все шуточки и лишь хитро улыбался. Только со мной он был до конца откровенен.
Кажется, Роберт Бернс сказал: «Лучшие намерения мышей и людей уносит волна…»
В свой следующий рейс Билл уходил на танкере, а я был в том же конвое на транспорте с боеприпасами. Мне приходилось видеть такое и раньше, но вот так, совсем рядом — впервые. Лишь секунду назад танкер мерно раскачивался на волне, а через мгновение груда, искореженных, пылающих обломков взметнулась к небу!
В конце войны я пустился в самое рискованное из всех приключений на свете — женился. Правда, я ни разу не пожалел об этом, но лишь потому, что мой выбор оказался удивительно удачным. Я прошел всю войну и остался цел, только оглох на левое ухо, да кое-где в моем теле застряли осколки. О карьере боксера или борца нечего было и думать, пришлось зарабатывать на жизнь более унылым способом. Я часто менял работу, но последние два года на сталелитейном заводе меня в конце концов доконали, и я капитулировал перед скукой.
Я ненавидел свою работу и постоянно думал о горах Акараи с их алмазной тайной. Быть может, там, среди мрачных скал, лежит ответ на все мучающие меня вопросы. Быть может, там находятся надежные гарантии нашего существования, которых потребовала моя женитьба. В свободное время я сочинял вестерны и детективные романы, и это дело пошло у меня совсем неплохо. Тогда я решил, что смогу жить писательским трудом. А ведь если писать не только боевики, то придется порядочно путешествовать, и в таком случае у меня будет законное право на путешествия. Эта мысль путешествовать и одновременно зарабатывать себе на жизнь вновь обратила мои взоры к Гвиане.
