В давние времена они бежали туда от индейцев аккури, живущих в Нидерландской Гвиане, и от ойяриколетов из Французской Гвианы.
Наш договор мы скрепили выпивкой. А когда я увидел его заряжающееся с казенной части ружье 12 калибра со стволом, пришедшим в полную негодность, то поразился, как это ему до сих пор не разнесло череп. Он так гордился им, как будто это был Ланкастер стоимостью в двести фунтов, однако, когда я предложил ему пользоваться во время путешествия моим ружьем, он моментально куда-то ушел и обменял свой музейный экспонат на мачете, рыболовные снасти и гамак из травы типишири.
Я сделал последнюю попытку заинтересовать своими планами кого-нибудь из старателей, но они были слишком увлечены нырянием. Во всяком случае мысль о путешествии за тысячу миль им не улыбалась. Я мог себе представить, каких бы трудов стоило свести их с проторенной дорожки. Апайква была самым оживленным местом из всех, через которые я прошел. В других поселках- Иссано, Парике, Тумуренге и особенно в Бартике — жизнь, казалось, была скорее бременем, чем удовольствием. Тамошние жители по большей части просто сидели на одном месте, свыкшись с пустотой и однообразием жизни, и постоянно вспоминали «доброе старое время». Этих воспоминаний хватало на целый день. Пока у них есть рис, маниока, соленая рыба и самогон, прилагать какие-то усилия просто бессмысленно. Так день за днем они и перебивались, врастая в землю вместе со своими покосившимися лачугами, без всяких надежд на будущее, где их ждала только смерть.
В Апайкве люди, по крайней мере, проявляли хоть какой-то интерес к жизни и какую-то инициативу. Но когда заходила речь о том, чтобы расстаться с ромовой лавкой, у старателей сразу пропадал и интерес, и инициатива. Я купил продуктов еще на три месяца. В основном это были консервы (из-за муравьев) и больше всего мяса с бобами. Я добавил к этому еще рис, соленую рыбу, муку, а также соленую говядину и свинину для Чарли. Груз заметно увеличился и по весу, и по объему, но, когда мы доберемся до реки Иренг, это уже не будет иметь значения.
Я нанял несколько молодых парней (по три доллара в день и питание) для перевозки груза по горной тропе к поселку индейцев аккаваи, примерно в двух днях пути от Апайквы. Мы отправились на следующее утро, когда над темными джунглями и туманными горами еще не показывалось солнце. Нам предстояла прогулочка в тридцать пять миль, прежде чем мы сможем думать о лодке. Чарли собирался попасть в Иренг по реке Кукуй, двигаясь на юго-восток, и таким образом миновать самые опасные пороги в верховьях Иренга. Мы осторожно пробирались сквозь густые влажные заросли. У самой земли стелился туман, заполняя низины и скрывая опасные провалы. Но вот наконец местность стала подниматься, и мы шли теперь по узкой песчаной тропке, взбираясь все выше и выше. Мы не торопились. Негры шли своим обычным шагом, и мне нужно было подлаживаться под него. Чарли говорил мало. Теперь, когда у него был табак, его трубка почти не гасла.
