Вдоль дороги стали попадаться жирные повис и хохлатые маам, я сменил винтовку на дробовик. Шофер сбавил скорость до скромных тридцати миль в час, и вскоре я сбил чудесную большую черную повис с красным хохолком, когда она слетала с ветки. Потом я выстрелил в толстого голубя, но промахнулся, так как грузовик заехал на травянистую обочину, и дробь попала в огромный муравейник.
Шоферу наконец надоела «черепашья скорость», он нажал на акселератор, и ровный отрезок дороги быстро остался позади. Теперь мы снова тряслись по еще более каменистой, чем прежде, дороге, и стрелять здесь стало почти невозможно. Как только я вставал (а встать было необходимо, так как мне мешала кабина), железная переборка начинала барабанить по моим ребрам. В конце концов я отказался от этого безнадежного дела. Вскоре хлынул неожиданный ливень и превратил песок в грязное месиво. Дождь продолжался недолго, но он прогнал всех птиц, и в этот день я уже больше не видел ни одной повис или чего-нибудь еще стоящего внимания.
Мы остановились на ночлег в одинокой гостинице, построенной на пересечении дорог. Короткая ветка шла отсюда к золотым приискам Кабури и аэродрому Потаро. На следующий день мы снова должны были трястись по этой безлюдной, сырой, дикой местности, и целый день ужасная дорога выматывала нам душу, пока наконец мы не приехали в Иссано. Грузовик, взвизгнув тормозами, остановился. Дорога кончилась. Дальше мне предстояло плыть в лодке или идти пешком. Меня это нисколько не огорчало.
Тени уже стали длинными, когда, взяв свои пожитки, я пошел искать гостиницу. Направление к ней было указано костлявым пальцем на дощечке. Это оказалось невзрачное деревянное строение на берегу реки. Такая гостиница, похожая на сарай, есть в каждом крупном поселке. Путешественник может натянуть здесь свой гамак и выспаться, уплатив за ночь доллар. По скрипучим доскам бегали жирные, длиной в пол-ладони тараканы, отвратительно хрустевшие под голыми пятками хозяина-негра, который вел нас по коридору.
Чиркнув спичкой, он зажег почерневшую от копоти керосиновую лампу, и, когда слабый свет озарил большую голую комнату, по прогнившему полу заметались крысы, убегая к щелям и дырам. Омерзительные пауки притаились в черных трещинах, в затянутых паутиной углах и между массивными расщепленными балками. Тараканы прекратили суету и замерли на месте, лишь слегка поводя усами, а когда я сбросил свою тяжелую ношу на пол, они понеслись в разные стороны.
