Там, как водится, было почти пусто. Если не считать двух сидящих верхом пехотных офицеров, явно командовавших подразделением, да нескольких барабанщиков, сразу прекративших перестук при виде черного, резко контрастирующего с белыми австрийскими мундирами гусара.
Война – не дуэль и не состязание в утонченном благородстве. Орлов не стал дожидаться, пока противники обнажат свои шпаги. Вернее, у старшего из них она была уже обнажена, младший только тянул руку к левому бедру, судорожно лапая воздух в поисках эфеса. Дожидаться результатов поиска ротмистр не стал.
Первый удар обрушился на того из офицеров, который был постарше возрастом. Частью сознания, продолжавшей работать в сумятице боя, Александр рассудил, что чин его должен быть повыше, чем у молодого. Следовательно, и гибель будет для противников более чувствительной.
Офицер вскинул шпагу, пытаясь прикрыться от несущейся к нему полосы стали, однако Орлов крутанул свое оружие, и навершие клинка встретилось с офицерской шеей.
Удар получился несколько смазанным, хотя и простительным в спешке боя. Голова осталась на месте, не отделяясь от туловища. Зато кровь брызнула фонтаном, мгновенно перекрашивая мундир из белого в красный, присущий не австрийцам, а англичанам, цвет.
Молодой офицер, скорее всего, адъютант, так и не найдя шпаги, попытался рвануть прочь от ужасного зрелища, однако его лошадь не смогла проломиться с тыла через солдат.
Александр рубанул по пути одного из барабанщиков, оказался рядом с адъютантом и попытался дотянуться до очередного врага.
Успех был полным. Конь гусара, видно, разделял азарт хозяина и всем весом надавил на адъютантскую лошадь, так что та завалилась на пехотный строй с тыла, пробив в нем изрядную брешь. И хоть Орлов не был уверен, насколько серьезно сумел полоснуть врага, эффект был гораздо более впечатляющим.
Тыловой фас каре шарахнулся, рассыпался, создавая проход. Оставалось пожалеть, что некому было воспользоваться им с той стороны. Разве что выскочить самому наружу, пока солдаты не опомнились и не обрушились со своими длинными ружьями со всех сторон одновременно.
Орлов наскоро огляделся.
Часть австрийцев действительно повернулась к нему. Главное же, кроме ротмистра никто не сумел проскочить внутрь каре, а один, как известно, в поле не воин. Тем более – внутри вражеского строя. Тем не менее Орлов в горячке, вместо того чтобы воспользоваться моментом и бежать, повернул коня и напал с тыла на переднюю линию австрияк.
