Орлов остался сидеть в одиночестве. Встреча разбередила душу, заставила вспомнить о родных местах. Да еще разболелась голень левой ноги, предвещая скорую перемену погоды.
Очевидно, к дождю…
Оставаться в палатке не хотелось. Ротмистр взял трубку и выбрался наружу. Там, чуть в отдалении, стоял Кузнецов. Вид у старого унтера был несколько сконфуженный, будто он чего-то натворил или чего-то недоглядел.
При виде вышедшего офицера Кузнецов подобрался, шагнул навстречу.
– Ваше благородие, разрешите спросить?
– Спрашивай, Васильевич.
– Правда, что у нас будет война с французами?
– Наверное – да, – кивнул Орлов.
– Тогда дозвольте остаться, Александр Александрович.
– Зачем? – удивился ротмистр. – Ты свое уже отслужил.
– Так-то так. Но, баю, речь о судьбе нашей земли пойдет, – твердо ответил унтер. – Не хочу в энтом деле на печи отлеживаться. Столько вместях воевали…
– Старый ты конь! – Орлов порывисто обнял соратника. – Конечно, повоюем!
От былой ностальгии не осталось следа. Даже рана перестала болеть, словно погода решила обойтись без дождя, а, напротив, даровать людям теплое солнышко. Для многих – едва ли не в последний раз.
Война тяжела не столько сражениями, сколько бесконечными перемещениями. Днем и ночью, в любую погоду войска по необходимости совершают марши, перестраиваются, то собираются вместе, то рассредоточиваются в зависимости от непрерывно меняющейся обстановки. А тут еще отсутствие вестей, заменяемых слухами, тревоги, переживания…
Первая и Вторая армии отступали от границы в глубь России. Наполеон без малейшего сопротивления захватил Вильно, Ковно и целый ряд других городов. Теперь сообщение со столицей стало затруднено. Курьеры были вынуждены огибать захваченную врагом территорию, новости на юг приходили с опозданием, да и кто будет объяснять простым солдатам и офицерам все планы командования?
В войсках негодовали, возмущались, недоумевали. После войны многое становится понятнее, но в походах всякий видит лишь небольшой фрагмент целого, остальное – что слышит, что домысливает, верной же картины нет ни у кого.
Обсервационная армия нависала над правым флангом уходящих в глубь страны наполеоновских полчищ, и французскому императору приходилось выделять силы, чтобы блокировать ее. Помимо оставленных на месте войск, непосредственно прикрывающих Великую армию, с фронта на Волынь были направлены два корпуса: саксонский под командованием генерала французской службы Ренье и австрийский Шварценберга. Сорок три батальона и шестьдесят эскадронов при ста десяти орудиях являлись немалой силой. Кроме того, у них были все преимущества наступающей стороны. Обороняющиеся вынуждены растягивать свои линии, поджидать врага отовсюду, в то время как последний может сосредоточить в наиболее удобном для себя месте превосходящие силы, обеспечив тем самым перевес в грядущем сражении.
