— Прекрасное… — повторила женщина робко и запнулась.
— Громче! — раздалось с лож.
— Прекрасное… я считаю… — женщина приумолкла, собираясь с духом, затем чарующе улыбнулась, сверкнув белыми зубами, и четко и ясно произнесла окрепшим голосом: — Думаю, каждая женщина со мной согласится. Что прекрасное — это когда любимый находится между ног.
Раздался громкий смех и дружные хлопки в ладоши. Мардоний заметил, смеясь вместе со всеми:
— Откровенное признание! Оно делает тебе честь, Диона. Итак, друзья мои, будем считать, что Диона принята… Пожелаем же ей найти среди нас любимого.
— Принята! Принята! — последовали радостные возгласы мужчин и женщин.
— Чашу приема! — потребовал Мардоний.
Мальчик-раб, завитой, белокурый, подобно отроку Амуру, подбежал с зеленой чашей в руке и протянул женщине. Мардоний собственноручно наполнил чашу красным вином.
Под громкие крики: "До дна! До дна!" — Диона выпила все, потом, перевернув чашу, показала, что она пуста.
К Мардонию подошла Хармион и что-то зашептала тому на ухо. Он покивал, соглашаясь, и объявил:
— Друзья мои, среди мужчин тоже есть новички. Я прошу вновь прибывших поднять руки.
Нофри приподнял правую руку. Дидим, возлежавший рядом на трехместном ложе, шепнул:
— Мне тоже поднимать? Право, не знаю, нужно ли? — И он, как бы играючи, нехотя приподнял свою ладонь, пошевелил пальцами и опустил, но, к его счастью, взгляды всех, особенно женщин, были обращены в другую сторону, на высоко поднятую руку на крайнем ложе под аркой. То был молодой черноволосый мужчина приятной наружности; он привлек к себе внимание и вызвал любопытство среди представительниц женской половины.
— А он ничего, этот новенький.
— Кто он такой?
— Подожди, видимо, его будет представлять Хармион.
— Значит, он приглашен царицей?
— Не торопись с выводом, Кассандра.
Мардоний, знавший Нофри, сказал о нем немного лестных слов и представил его как человека, любившего эллинское искусство и астрологию, а о Дидиме ничего не сказал, видимо, и впрямь не заметил его поднятой руки, чему тот обрадовался и посмеялся в кулак, как нашаливший ученик; о молодом незнакомом мужчине он сказал, что тот прекрасный скульптор, и закончил свое выступление словами:
— Сейчас Хармион представит нам его получше.
Хармион на виду у всех пересекла свободное пространство террасы и с очаровательной улыбкой большого рта подошла к ложу, на котором восседал смущенный от всеобщего внимания Филон.
Она протянула руку, и тот, взявшись за её пальцы, поднялся. На нем был нарядный желтый хитон, перехваченный пояском такого же цвета; на ногах светлой кожи сандалии с высокой шнуровкой. Одежда очень шла к его выразительному лицу, обрамленному черными до плеч волосами и короткой щегольской бородкой.
