Хэт наклонила голову, чтобы не испортить прическу. Выйдя из машины, она подала руку отцу. Он улыбнулся ей так тепло и ласково, как никогда не улыбался. Хэт показалось, что глаза его повлажнели, но она не была в этом уверена. Сейчас она ни в чем не была уверена. Хэт никогда не баловалась наркотиками, но если бы кто-то сказал ей, что это и есть кайф, она бы спросила: а зачем это нужно?
Она стояла на тротуаре, держась за руку отца, и смотрела на шпиль церкви, который отбрасывал длинную пирамидальную тень на газон. Светило солнце, день был прекрасный, бодрящий, ясный. Именно в такой день Хэт и мечтала сыграть свою свадьбу. Адреналин, выворачивающий все внутренности наизнанку, страх, истерия, волнение, огромное сожаление, головокружение и разгулявшиеся нервы – все давало о себе знать. Каждое из чувств, казалось, вело жестокую борьбу за обладание ею. Наступил момент истины. Она знала, что единственное, что остается, это идти дальше, а там, чем бы все это ни кончилось, храбро встретить трудности. Ей хотелось то сжаться в комок и разрыдаться, то ринуться в церковь и закричать от радости. Наконец-то все кончается. У Хэт было такое ощущение, будто она выплыла из собственного тела и теперь смотрит на себя откуда-то сверху.
Полуобморочное состояние не помешало Хэт услышать голос отца:
– Дорогая, ты в порядке?
Она посмотрела на него и кивнула.
– Не надо себя мучить. Если не уверена, сейчас самое время сказать.
Хэт захотелось обнять его. Она знала, что он имеет в виду другое: вряд ли он подталкивает ее к бегству; если бы об этом узнала ее мать, она бы ему устроила. Однако Хэт отдала должное нетипичной для отца попытке истолковать ее чувства.
– Нет, папа, все хорошо. Сейчас или никогда, – услышала Хэт собственный голос.
Она понимала, что для того, кто не знает, что происходит, это звучит несколько странно, но была уверена, что он ее, в общем-то, и не слушает.
Хэт выставила вперед ногу в туфле из зеленой замши и схватила отца за руку с силой, с какой хватается человек, который учится ходить. Он придет. Он должен прийти. Он придет нараспев говорила Хэт про себя, когда они медленно шли по дорожке к церкви.
Войдя в вестибюль, Хэт остановилась. На какую-то долю секунды ей показалось, что она теряет сознание. У нее кружилась голова, и, чтобы не упасть, она еще крепче вцепилась в отца. Потом посмотрела вниз, глубоко вздохнула и вошла в церковь. Словно по сигналу, заиграли «Вокализ» Рахманинова, печальную лирическую пьесу, и восторг тотчас овладел ею. Ей показалась, что она птица, свободно парящая над облаками. Спустя несколько секунд она вернулась к реальности. Скамейки со стороны Джимми были пусты. На них не сидел ни один человек. Не было даже бродяги, который искал бы здесь укрытия. Джимми сказал своим друзьям и родственникам, что свадьба отменяется. Он не придет. Хэт показалось, что сейчас она рухнет от потрясения. И тем не менее она продолжала идти по проходу. Она посмотрела налево и увидела море лиц. На каждом было выражение озабоченности, смятения, непонимания – что происходит? Где жених? Хэт заставила себя посмотреть в сторону алтаря. Как она уже знала, Джимми Мэка там не было. На ступеньках стояла священнослужительница, лицом к собравшимся, с открытым молитвенником в руке. У нее был озадаченный вид. Она дала указание, чтобы заиграла музыка, поскольку викарий сообщил ей, что невеста ждет. В продолжение всех тех странностей, что предшествовали этой оригинальной свадьбе, она предположила, что жених войдет вместе с Хэт.
