Когда Гормен проводил время в своем банке, или обедал с друзьями в клубе «Пасифик», или отсутствовал по какой-либо другой причине, Долорес занималась с дочерью. Та по-прежнему чувствовала себя отлично, и Долорес надеялась, что ее любовь и привязанность к малышке заменят девочке недостаток внимания со стороны отца.
Детскую, где обитала Фрэнси, Гормен первоначально предназначал для сына и наследника. Помещение было светлым и просторным, полы, покрытые веселыми голубыми коврами, и стены, отделанные белым, создавали хорошее настроение, из окон открывался прекрасный вид, а белые тюлевые шторы легко пропускали свет и воздух. Каждый день Фрэнси в сопровождении дородной сиделки в форме отправлялись на прогулку в колясочке, специально выписанной по такому случаю из Лондона.
Долорес знала, что Гормен не любит ее, хотя и вел он себя по отношению к ней уважительно, по крайней мере, на людях. Но теперь она не ощущала одиночества, ведь у нее подрастала Фрэнси. Однако прошло еще шесть месяцев, но, несмотря на еженощную близость с мужем, она так и не могла сообщить ему, что беременна. Долорес догадывалась, что тот начал терять терпение. Прошел год, и он повез жену к лучшему специалисту в Нью-Йорк, который, осмотрев ее, заявил, что она истощена.
— Вы слишком уж стараетесь, — сказал он Гормену, — забудьте на время о детопроизводстве и положитесь на природу. Развлекайте супругу, уделяйте ей побольше душевного тепла, пусть она наконец расслабится…
Гормен некоторое время раздумывал над словами медицинского светила, после чего дал телеграммы в свой банк и прочие учреждения Хэррисонов, сообщив, что будет отсутствовать в течение некоторого времени. Затем он забронировал каюты для новобрачных на корабле «Америка» и дал знать Долорес, что они отправляются в Европу.
Он был уверен, что романтическое путешествие настроит Долорес на нужный лад и та, в конце концов, выполнит возложенную на нее миссию. Они пересекли Атлантику, побывали в Париже, Лондоне, Риме и Венеции, но через восемь месяцев странствий Гормен понял, что его надежды не оправдались. Дела настоятельно требовали его присутствия в Сан-Франциско, а Долорес так и не забеременела. Но вот на обратном пути чудо свершилось. Долорес сразу поняла, что с ней произошло, — сыграла роль интуиция, столь развитая у всякой женщины, — но она ничего не сказала мужу, пока окончательно не уверилась. Торжественная новость грянула на Гормена, подобно грому, несколько недель спустя после возвращения в Сан-Франциско, когда Долорес завтракала вместе с мужем.
