Два ткацких стана -- вертикальный и горизонтальный -- с начатым рукодельем...
Самопрялка...
Ряд ступ с пестами -- от здоровой -- по грудь взрослому мужчине -- до самой маленькой...
Полка с корчагами варенья, укрытыми вощеной бумагой...
Кадки с соленьями, зерном и толокном, расставленные вдоль стены...
Развешанные в простенках гобелены...
Большая корзина с разноцветными клубками шерсти...
Пара овечьих шкур...
Старинные платья на плечиках, укрытые кисеей...
Подвешенные к потолку пучки высушенных трав...
Плита с духовкой...
Сама Виолет могла здесь найти, что угодно, а вот другим пришлось бы трудновато. Кстати, от двери никого не было видно, только слышалось, как дождь барабанит в окна с мелким переплетом, потрескивает в печи огонь да звучат искаженные эхом голоса.
-- Вот интересно, что случится раньше, Люб перестанет умирать или ты причешешься? Не дуйся. Глянь, как он на тебя косится...
-- Я не...
Тихое фырканье.
-- Хм... Ладно. Рубашку надо чуть-чуть ушить в рукавах. И носят ее обычно не поверх старой.
-- Да? -- знакомым капризным голоском отозвалась зеленоволосая Темулли. -- Ну... я же пока грязная, чтобы чистую надевать. И ушивать не надо!..
-- Темулли, язычком-то чеши, но и гребнем не забывай, -- скомандовала Виолет.
-- Так запутались!
-- А ты причесывай чаще. Поверь мне, это несложно. Ну что, Люб, умирать дальше будешь или раздумаешь?
За мебельными бастионами что-то заскрипело и раздался слабый голос Люба:
-- Я и не умирал...
-- Да ну! -- шутливо возмутилась Виолет. -- А кого же я отравила настоем от... прости, но похмелья?
Я фыркнула, прикрывая рот. Одрин приложил палец к губам, умоляя не шуметь. Его глаза смеялись тоже. Сианн перевел взгляд с отца на меня и постучал себя по лбу.
-- У-у-у... -- провыла Темулли. -- Ну, да. Пожалуй... Теперь мевретт Мадре в меня точно влюбится...
Черед фыркать пришел Сианну. Мадре покраснел.
Виолет рассмеялась:
-- Ну, ты подрасти лет эдак на десяток -- а там посмотрим. А сейчас господину мевретту немного не до тебя... Эй, выше нос!
Послышалось громкое сопение: то ли обиделась зеленоволосая, то ли рыженький Люб, ревнуя, решил, что зря перестал умирать.
-- Ну и ладно, я пока себе другого найду... Госпожа Виолет, а я красивая?
-- Между прочим, подслушивать нехорошо, -- беловолосый подтолкнул меня и сына вперед. Но пока мы пробирались через здешние лабиринты, еще успели расслышать доверчивое Темкино:
-- Лю-уб, а ты мой друг, правда? Ты меня не бросишь? Ни за что?
