Первый этаж и полуподвальное помещение этого дома были переполнены нашими бойцами. В двух больших залах лежали раненые. Среди них метался санитар Леонид Селезнев. Сюда шли и ползли солдаты с разных сторон. Подходы к дому прикрывали автоматчики роты Евгения Шетилова. Здесь и остановился капитан Котов,
Стыдно нам было смотреть друг другу в глаза — побежали к Волге... Позор.
Я не мог сидеть без дела. Искурив от досады махорочную самокрутку до ожога губ, решил подняться на второй этаж.
Там ходить во весь рост нельзя было: в дверные и оконные проемы влетали пули. Я лег на живот и ползком пробрался к пролому в кирпичной стене, замаскировался под кучей досок. Отсюда стало видно, что по дому строчит фашистский пулемет.
Со мной автомат, гранаты, за поясом пистолет. Все оружие для ближнего боя, а до пулемета метров триста. Нужна винтовка. Что же делать? Снова надо выползать из-под досок. Решил выползать задом, чтобы не разрушить маскировку. Только пошевелился — слышу голос Николая Логвиненко:
— Ты что ворочаешься? Опять ранило?
— Нет. Вижу фашистский пулемет, нужна винтовка, принеси из подвала.
Николай быстро принес винтовку. Беру на мушку голову пулеметчика. Выстрел — и пулемет замолчал. Еще два выстрела — и два подносчика патронов, подергавшись, упокоились рядом с пулеметчиком.
Всего лишь три прицельных выстрела — и наш батальон ожил. Забегали связисты, посыльные, подносчики боеприпасов.
Вот, кажется, только сейчас пехотные командиры стали видеть, что я нужный человек в стрелковом подразделении.
А, бывало, смотрели на меня так: ростом маловат и ничего не умеет делать — писарь...
Да что и говорить, много было досадных минут, когда мы, моряки, вливались в стрелковую дивизию. Помню, еще там, в Красноуфимске, к строю краснофлотцев подкатила линейка армейского образца. На линейке — несколько пехотных командиров. У некоторых на гимнастерках поблескивали боевые награды — бывалые люди. Начальник нашей команды хлопал рукой по портфелю, как бы говорил:
— Вот они где у меня, все мои молодчики. Получайте. Пять лет растили, воспитывали, готовили для морского боя. Но если надо испытать нашу силу на суше, вот мы приехали...
Началось распределение по подразделениям и службам. Каждый командир подбирал себе людей. Вижу, берет тех, кто поздоровее, покрепче; просеивают, как сквозь решето. Мелочь вылетает в отходы, а крупные остаются — в дело идут. Такие, как Афонин, Старостин, — сразу в артиллеристы. Такой отбор мне явно не по душе: моя специальность бухгалтер, писарь. Такая специальность боевым командирам не нужна.
