– От этой газеты кусочек? – охранник показал на «СПИД-инфо».
– Ну.
– Хана тебе.
Приятель смотрел на него долго, потом тряхнул прессу:
– Пошел ты. Он только половым путем передается.
Некоторое время они сидели молча. Они сидели бы так, как всегда, до ужина, но в кармане того, кто читал, затрещала трубка.
– Да! – сказал он, не отрывая глаз от статьи, в которой рассказывалось о том, как свинья понесла от бомжа, свиноребенка потом воспитала учительница из Екатеринбурга, и сейчас свиноребенок учится на втором курсе МГИМО и мечтает стать послом в Швеции. Давали интервью, все по-честному.
– Что?..
Некоторое время он сидел и смотрел не в газету, а на стену. Потом снова углубился в чтение, сказав приятелю как бы между прочим:
– Иди скажи Поликарпу, что Гурам умер.
– Иди сам и скажи, – машинально буркнул второй, завязывая шнурок на ботинке. – Что ты сказал?.. – Это он выдавил, когда шнурок был завязан.
Читающий нервничал – газета шелестела.
– Как умер?
Швырнув чтиво на пол, тот вскочил со стула и рывком распахнул двери.
– С Гурамом беда, Олегович.
Доброхотов уже находился в том состоянии, когда человек склонен промашки человека относить на счет его принадлежности к другой национальности. Гурама он любил как беспутного сына, но сына честного и любящего, и воспоминания о том, что сын грузин, накатывали на Поликарпа всякий раз, когда Гурам делал что-то, что дяде Поле, во всех отношениях русскому, мешало окончательно принять лозунг «Все люди – братья».
– С Гурамом беда, Олегович.
– Я не глухой, – сказал Поликарп. – Что с ним случилось? Он наступил на пробку от бутылки?
– Я не знаю, во что он наступил, но только он в морге.
Дядя Поля шумно втянул носом воздух и сразу стал похож на человека, выбравшегося из парилки. Ярко-розовый, напряженный, он стал водить глазами по кабинету. Как водит глазищами по стене общественной бани мужик из парилки в поисках холодного душа.
– Так… – наконец выдавил он и побарабанил пальцами по столу. – По телевизору говорят – минус восемнадцать, а за окном не больше двенадцати. Кому верить, непонятно…
– У вас градусник на солнечной стороне, – кивнул охранник на окно.
– Ага.
Вытерев сухие губы и лоб, Поликарп откинулся в кресле и поджал губы.
Охранник стоял, сцепив руки за спиной и имея вид, словно это он умертвил Гурама.
– Ну? – спросил Поликарп.
– Что «ну»?
Поликарп был взбешен. Его пальцы шевелились на столе в поисках какого-нибудь предмета, мозг кипел, душа рвалась из тела, чтобы врезать кому-нибудь кулаком по лицу. Ему хотелось поступить оригинально, но на ум не приходило ничего путного.
