— Вернись, Пиратка! — крикнула Любушка. — Бобик играл с тобой! И я напустилась на Бобика: — Бестолковый хулиган! Ох, и попадет нам от Андрюши, — стала Любушка выговаривать Бобке. — Тебе не жалко Пиратку? Куда он теперь?
Пришел Андрюша. Не сказала Любушка, что Бобик тоже виноват. Андрюша носился по двору, выбегал на улицу, — может, Пиратка спрятался где-нибудь. Потом взобрался по лесенке на душевую. Сел на бачок и все глядел и глядел на небо.
— Не волнуйся, прилетит. В облаках, наверное, заблудился.
— Где, где облака? Выдумываешь всегда! — рассердился Андрюша.
— И не выдумываю. Мария Алексеевна говорила, что где-нибудь обязательно есть облака. И даже снег где-нибудь есть.
— Ты что кукуешь на ветру, а ну слезай! — крикнула мать. — Не прилетит. Велика радость сидеть вольной птице в темной кладовке.
Андрюша ждет. Мне, собаке, и то понятно: навсегда улетел Пиратка.
Привезли, привезли Марию Алексеевну!..
Но никто вокруг не радуется этому. Молча вносят ее в дом. Она не погладила нас с Тимом, даже слова на сказала. Тимка заскулил и юркнул в дом. А я почуяла: Мария Алексеевна никогда больше не выйдет из дома.
Когда близкий человек умирает — собаки воют. Так они прощаются с ним. Я завыла. Завыл Босой во дворе тети Ани, и даже Шарик присоединился к нам. Почти все собаки деревни провожали Марию Алексеевну. И люди нас не ругали. Они понимали, что мы горюем вместе с ними.
Я все посматривала на закрытую дверь. А вдруг появится Мария Алексеевна и протянет руки: «Славная моя соседушка. Как вы тут жили, милые? — скажет, знаю, все знаю. Привечали любезно моего капризулю, спасибо. Бот хлеб зачерствел, сейчас в тазике размочу!» И тут, конечно, появится Шарик. Он чуткий на подачку.
«И ты проведать пришел? — обрадуется ему Мария Алексеевна. — Ну спасибо, вижу, проголодался. Ешь».
Противно на него смотреть. Идет к Марии Алексеевне, весь дергаясь, повизгивая, притворяясь скромным и честным.
Неужели вам это нравится? Не замечаете, какой он подхалим? Ему лишь бы схватить кусок. Отбежит и тут же забудет вас. Или посмеется, мол, ловко надул. Видите, убежал! Понял, что больше не дадите.
А тут, может, придут Любушка, Андрюшка и Виталька. Хозяйка всех расцелует.
«Шарик же ворюга, не пускайте», — Виталька схватит прутик.
«Брось прутик, — укорит Мария Алексеевна. — Хороший пес, только запущенный. Не бойся, Шарик, ешь, никто тебя не тронет».
«Был бы хороший, тетя Аня не турнула бы его».
«Не турнула, сам ушел, но почему-то насовсем», — скажет Любушка.
