Стэнли прыгнул, его подхватило течение, он запутался в каких-то кустах и траве, которые в обычное время растут на берегу, а теперь вокруг них плескалась вода. Я видел, что его тащит на стремнину, где течение закручивают воронки.
Я ступил в воду, — она была ледяная, от холода заломило кости, — сразу провалился по грудь, поскользнулся на илистом дне и тут же запутался в плавающих растениях, вырванных из земли.
Если бы я мог спокойно подумать, стоит ли мне самому бросаться в ледяную воду спасать Стэнли, то, вероятно, как и большинство не слишком отважных людей, решил бы, что риск чересчур велик. Но в ту минуту я просто не мог видеть, как вода уносит моего лабрадора — невинную жертву собственных инстинктов и моего безрассудства.
Стэнли боролся с течением, но вид у него был испуганный. Я поймал его и тут только обнаружил, что сам оказался в ловушке — мне не удавалось сдвинуться с места. Ноги мои быстро окоченели, а течение, даже в нескольких метрах от берега, было очень сильным. Стэнли пытался удержаться на плаву, однако сил его явно не хватало. Не отпуская его, я старался как-то высвободить ноги и не мог.
Окоченение мое все усиливалось и мне, очевидно, предстояло сделать ужасный выбор: либо отпустить Стэнли, либо замерзнуть. Возможно, даже отпустив его, я все-таки замерзну. Интересно, как воспримут такую смерть Паула и мои друзья. Паула, наверное, решит, что это закономерно, нечто подобное и должно было произойти со мной и моими собаками.
Неужели из-за этого лабрадора я и впрямь никогда больше не увижу свою семью? Но высвободиться мне не удавалось.
Все еще отчаянно дергаясь и не отпуская Стэнли, я вдруг услышал позади громкий всплеск. Что-то тяжелое навалилось мне на голову и на плечи и больно меня царапало. Это Джулиус, следивший за нами с берега, прыгнул и приземлился прямо на меня. Первый раз в жизни Джулиус прыгнул в воду!
Голове моей, конечно, порядком досталось, но этот толчок вырвал меня из ловушки, в которую я попал, когда растения опутали ноги и удерживали меня, не давая двинуться. Я смог оттащить Стэнли от стремнины и подталкивал его до тех пор, пока он наконец не выбрался на берег. Джулиус же повернулся и поплыл сам, прямо как какой-нибудь бобр. «Ах ты обманщик, — думал я. — Ты же прекрасно плаваешь!»
Метрах в ста от нас вниз по течению на мосту, который теперь едва возвышался над водой, собрались люди. Они кричали, махали руками, жестами давали мне понять, что звонят по телефону. Они, видимо, пытались вызвать кого-нибудь на помощь.
