— Хорошо, — сказала Кэролин с удовлетворением. — Вы даже не представляете, насколько это важно. Самое трудное в работе с новыми собаками — заставить их прекратить пастьбу и подойти по команде к хозяину. Если это удалось, считайте полдела сделано.
Я несколько самоуверенно хмыкнул. Конечно, моя собака подойдет ко мне. Впрочем, мелькнуло у меня в голове, может, Кэролин и на мне практикует «положительное подкрепление»?
— Однако, — предупредила Кэролин, — не менее важно, чтобы собака ложилась по команде, даже если пастух в это время находится довольно далеко от нее.
Оказывается, мне предстояло еще много работы.
Выяснилось, что Гомер — подлинный самородок. Проверку пастушьего инстинкта он выдержал блестяще. Кэролин объявила, что всегда готова его принять, какой бы уровень обучения я для него ни наметил.
Теперь была очередь Девона, у которого, как я знал, ничто не проходило просто. Его судьба — всегда с боем отстаивать свое место в этом мире.
Если Гомер инстинктивно рвался пасти стадо, то Девон, хотя и был очень возбужден, ни к чему в особенности не стремился. Когда я кричал ему: «Хватай их!», он не собирал овец в стадо, а бросался на отдельных овец; клок шерсти, который можно было ухватить, значил для него больше, чем наши команды и уговоры.
Там где Гомер собирал стадо, Девон просто носился. Где Гомер лаял и хитрил, Девон набрасывался. Он нервничал, постоянно поглядывал на меня в ожидании одобрения. Даже я видел, что он не понял своей задачи. Контраст между поведением этих двух собак был разительным. Я сочувствовал Девону.
По оценке Кэролин, у Гомера был «взгляд», а у Девона его пока не было. (Это поразило меня: когда он «пас» школьные автобусы, взгляд у него несомненно был.) Однако это не значило, что Девон со временем его не приобретет. Кэролин еще минут десять наблюдала, как Девон носится из одного конца пастбища в другой. Он казался смущенным, видимо, понимал, что должен выполнить какую-то работу. Но вот какую именно?
Казалось, он спрашивал: «Я это так делаю? Все правильно? Ты одобряешь?» Он то и дело бросал овец, подбегал ко мне, тыкался носом мне в ногу. И по-прежнему следил не за овцами, а за мной. К тому же Девон тяжело дышал, почти задыхался. Я не был уверен, что это — предназначенное ему судьбой дело — и впрямь ему нравится, теперь, когда он уже привык к укладу жизни со мной и Паулой.
Но все же мне показалось весьма увлекательным наблюдать за собаками, бегающими здесь, среди всего, что можно считать их родной стихией, среди вересковых пустошей и овечьих стад.
