- Ну, как дела ваши? - спросил его дядя.
- Да пока ничего. Вот только в прошлый раз редакция не приняла статью, назад возвратила.
- Экие скоты! -Дядя не знал еще в то время, что такое редакция.
- Впрочем, я переделал. В другую редакцию хочу… Да и эта редакция за одну статью мне и спасибо не сказала.
- А туда вы еще не посылали?
- Нет. Там лучше платят.
- Это хорошо, что платят. Они, скоты, рады на даровщинку-то жить!
- Свиньи… Вот я теперь написал хорошую статью о мастеровых. Я всегда с маленьких начинаю, а потом где-нибудь вклею главное начальство.
- Это хорошо. Оно и выходит незаметно.
- Они-то замечают. Потом ночи не спят, так их, знаете, и подергивает… Уж они думают, думают: какой это шельма отделал их?
Дядя захохотал.
- А если бы не наша братья, не то бы было. Поверьте, было бы хуже. Мы только и урезониваем их: свиньи вы эдакие, что вы делаете-то? поглядите-ка, как об вас весь свет судит!
- То-го, то-то. Ну-с?
- И в нашей братье есть тоже дряни. А кто у нас сочинениями занимается? - управляющие заводами, разные богатые люди, которые дальше носу ничего не видят.
- Подлецы!.. Пожалуйте рюмочку.
После выпивки литератор вытащил из кармана тетрадку, сшитую из почтовой бумаги. Я видел, что на ней было что-то написано мелко, исчеркано, запачкано разными цветами - красным и зеленым.
- Вот я эту статью посылал в редакцию. Видите, как исчерчено? А тут вон целый угол оторвали, я уж сам по памяти записал… Теперь я переделал.
- А!.. Я думаю, сколько вы это писали!
- Это все в сутки.
- Нуте-ка, прочитайте… А еще винца?
- Нельзя. Я прочитаю.
Литератор стал читать, но я ничего не понял: уж боль-то хитро было написано, да и сам-то он едва разбирал.
- Видите, как я мелко пишу? Просто все глаза испортил, да и в редакциях, поди, ругают меня.
- Вы бы переписать отдали.
- О! наврут; да еще перескажут, пожалуй.
Литератор принялся читать; читал долго что-то такое, чего я не мог понять, часто останавливался; дядя заглядывал в тетрадку сбоку, улыбался. В таком умилении я редко видал дядю; так он улыбался, когда клал в мешок любимую им рыбу, приговаривая: ишь, шельма!.. Когда литератор кончил, дядя сказал: так их, скотов, и надо! Литератору это понравилось, и он захохотал. Потом литератор начал выхвалять свои достоинства:
- Даром что я нигде не обучался, а тоже ставлю им шпильки. Уж больно я солон им: как, говорят, такая бестия - вон что пишет? Белятся, канальи. Вон тоже есть чиновничишки-литераторы: начнут с конца, да и кончат началом; так те в хорошие дома вхожи, потому что они дворяне, а я ничто, по их мнению, выхожу. Тоже печатать посылают. Вон хоть, по примеру, Гаврилов в "Петербургских ведомостях" статью об улучшении нашей промышленности напечатал, да такую дрянь, что черт знает что! в свою пользу так и норовит пригнуть… Писали мне, что ему за эту статью прислали пятьдесят рублей, тогда как она и копейки не стоит, да и он, знаете, тысячами ворочает. Меня в то время не было. Приезжаю я сюда, - здесь по всему городу только и новостей, что Гаврилов статью напечатал. "Что, - говорят мне. - Гаврилов-то каков! у Гаврилова протекция есть…" Ну, вот я и накатал опровержение, просто беда…
