Я знал весь почтовый механизм и помогал то дяде, то какому-нибудь почтальону. В свободное время я писал крестьянские письма, и так приучил крестьян к себе, что они шли больше ко мне, чем к почтальонам. Приходит крестьянин в контору и говорит:
- Мне бы грамотку послать.
Я подхожу к нему первый и спрашиваю:
- А написана?
- Надобно написать.
- Ну, иди, я напишу.
Крестьянин с недоверием посмотрит на меня.
- А сумеешь ли, экой-то?
- Не тебе первому пишу. Много ли дашь?
- А ты что возьмешь?
- Двадцать копеек.
- Дорогонько.
Подходит почтальон и перебивает:
- Я напишу тебе.
- А ты за сколько?
- Четвертак.
Я соглашаюсь за пятнадцать и начинаю писать крестьянину письмо. Писать крестьянам письма очень трудно. Они не знают формы изложения, посылают больше поклоны, и нужно уменье написать то, что они хотят высказать, да не умеют высказаться. Я писал им всегда ихним слогом, потому что иным слогом я тогда не умел писать. Излажусь я совсем писать и спрашиваю: кому писать?
- Да сыну родному; третий год не писывали. Нынче грамотку прислал, родной.
Я спрашиваю имя.
- Илья Якимов.
- А твоя фамилия как?
- Якимов.
- А зовут?
- Петром.
Я и пишу так: любезный сын, Илья Петрович! А почтальоны обыкновенно писали - Илья Якимыч, и на конвертах ужасно путали, отчего письма постоянно возвращались назад или пропадали на почте. После родительского благословения следовали поклоны от двадцати человек, которых непременно нужно назвать по имени и отчеству. Письмо, кажется, уже кончено, а окажется, еще надо что-то написать. Прочитаешь крестьянину письмо.
- Ладно, - говорит он.
- Еще что?
- Да что еще, ровно - будет… Надо бы написать, Сергунька Лихой в город нонись ушел, да уж плевать.
- Ничего, напишем.
- Ну, пиши еще.
- А еще что?
- Кирьян Панфилов погорел, жена ногу сломила; такая оказия вышла - ужасти! наказанье божье. - И пойдет крестьянин расписывать свое горе; я хотя и позабуду все, а напишу что следует. И все, что прибавляется, читаю с началом, по нескольку раз. Наконец письмо кончено совсем.
- Ну-ко, прочитай еще.
Я начинаю читать, двое или трое крестьян слушают.
"Любезный сын, Илья Петрович!
Желаю тебе с женою своей, твоей матерью, Маланьей Акудиновой, доброва здоровия, хороших успехов в делах твоих и посылаем тебе наше заочное родительское благословение, навеки нерушимое, и посылаем по поклону. Молим господа бога, царя небесного, и пресвятую мать-владычицу, чтобы они спасли тебя и помиловали. Тетушка Арина Поликарповна и дядюшка Евстегней Поликарпыч кланяются тебе. Крестный батюшка, Антип Савич, и крестная твоя матушка, Акулина Марковна, желают тебе здоровья, посылают свое благословение и кланяются. У тетушки Маланьи Степановны родился сынок Петруша. Тетушка Маланья Степановна с детками: Петрухой, Кирьяном, Ларькой и Петрушкой - кланяются… А Сергунька Лихой, что, ишь, украл лошадь у Павла Безпалова, нонись в город ушел работать, а детей оставил с матерью".
