При слове «пошли» Пифу подбросило, как на пружине. Сандра тоже вскочила, и они наперегонки побежали по тропинке к дому — чёрная гладкошёрстная такса и её маленькая хозяйка.
Папа, как и всегда в последние дни, сидел на веранде и работал. Он часто так и говорил Сандре: «Не мешай, пожалуйста, я работаю», — или: «Пойди поиграй с Пифой в саду, а я тут поработаю». В чём заключалась папина работа, Сандра не очень представляла. Сидит себе человек за столом, читает книгу на нерусском языке, да ещё без картинок, а то вдруг прильнёт глазом к какой-то чёрной штуковине, стоящей на столе, и замрёт. Правда, Сандра уже понимала, что и без картинок попадаются интересные книжки, где написано про приключения, разные опасности, невероятные события — не оторвёшься! Но странный прибор на папином столе оставался для неё загадкой: «Что это? Может, особый калейдоскоп для взрослых? Недаром папа часто крутит у него какие-то колёсики». У Сандры года два назад был калейдоскоп. Приставишь его к глазу, крутишь и смотришь на разные узоры. Красиво, но быстро надоедает.
«Для взрослых, наверное, делают какие-нибудь особые, взрослые, интересные калейдоскопы, иначе зачем в них смотреть и час, и два?» — так думала Сандра на бегу, приближаясь к маленькой деревянной даче, окружённой кустами шиповника и акации. Пифа, как всегда, обогнала её и, процокав коготками по полу веранды, уже возилась носом в своей миске, то шумно лакая, то выхватывая отдельные кусочки.
— Папа! Когда же ты кончишь смотреть в свой калейдоскоп и когда мы наконец поедем путешествовать? — спросила Сандра, взбежав по ступеням веранды, и только после этого перевела дух.
Папа поднял голову от своего странного прибора, откинулся в кресле переплетённые прутики слегка скрипнули — и, взглянув на растрёпанную косичку Сандры, стоявшую торчком на макушке, улыбнулся и сказал:
— Мы все вместе отправимся в путешествие, когда я вернусь из своего.
У Сандры от неожиданности перехватило дыхание:
— Ты собираешься куда-то уезжать? В своё путешествие? Без меня, без мамы, без Пифы? На всё лето?
Глядя на растерянное и возмущённое личико Сандры, папа продолжал улыбаться:
— Да нет, я никуда не собираюсь уезжать. Но поверишь ты или нет, Александра Сергеевна, я путешествую уже много дней!
В ответ на такое заявление Сандра только рот открыла от удивления. В доме её звали по-разному — Сандра, Саша, Шура, и она твёрдо знала, что если папа обращается к ней «Александра Сергеевна», то вещи он говорит серьёзные и шутить совершенно не намерен.
