– Ты хочешь узреть, как ей перережут горло, или пойдешь на сотрудничество?
Экономка выпучила глаза на священника. Он взвесил обе возможности и сказал:
– У меня его нет. Я его сжег.
– Лжешь! Убей ее, – скомандовал Пауэлл.
– Нет, стойте! Я принесу! – бросил Бирн.
Пауэлл дал знак Узкоглазому сходить с пастором, и они вдвоем покинули комнату, а молодой парламентарий обернулся к оставшимся.
– Итак, на чем же мы остановились?
– Ты обратился к черной магии, которая не имеет ничего общего с намерениями гиперборейцев, – сказала Джоанна. – Омфалос следует использовать во благо всему человечеству, а не как орудие личной власти.
– Благо всего человечества! – захохотал Пауэлл. – А что сие означает, а, Джоанна? Что во благо одному, то во вред другому. Всегда так было. Вы не согласны, Джонс? – обернулся он к Инди. – Вы ведь заземленный, здравомыслящий человек.
– Зато вы – большой баламут, – отозвался Инди.
Пауэлл подошел к нему поближе; Инди ощутил запах одеколона. Гипнотический взгляд Адриана буквально впился в Инди.
– Я знал, что Омфалос отыщут, и нашедший его станет моим смертельным врагом. Я знал, что вы приедете в Англию и попытаетесь помешать неизбежному возвращению Омфалоса на его истинную родину, в Стоунхендж.
Инди отвел глаза, и Пауэлл снова расхохотался.
Узкоглазый вернулся, но в руках у него было не только письмо.
– Оно у него было спрятано в коробке под кроватью. Зато гляньте-ка, что я нашел в шкафу. – Он продемонстрировал баллон, как две капли воды похожий на обнаруженный в пещере. – Хлор. Там еще баллон, а может, и больше.
Пауэлл оглядел баллон, потом перевел взгляд на священника.
– Дрянное дело, отец мой, весьма дрянное.
Вынув из кармана очки для чтения, он присел с письмом к столу. Тем временем его головорезы согнали всех в кучу и не спускали с них глаз.
Наконец, Пауэлл отложил письмо.
– Отец, поведай нам, отчего это письмо так и не отослали папе римскому?
Священник смотрел на сына, не раскрывая рта.
– Можете внести какие-нибудь мысли, доктор Кемпбелл? – повернулся Адриан к Джоанне. Не дождавшись ответа и здесь, он добавил: – Вклад каждого зачтется, когда мы будем решать, как с вами поступить.
– Ты ведь убьешь родную мать, не задумываясь, не так ли, Адриан?
– И святой отец убьет, чтобы добиться желаемого. Мир жесток, мать. Тут сантименты кончаются.
Более отвратительного человека, чем Пауэлл, Инди еще не встречал. С каким удовольствием он съездил бы кулаком по холеной физиономии члена Парламента!
