– Знаешь ли, тут действительно центр мира.
Шеннон отхлебнул вина и с кислым видом оглядел Инди.
– Пуп земли. Похоже, эти бритты запудрили тебе мозги. Осталось тебе только заговорить о счастливом детстве в прелестных старых колониях.
– Джек, я просто высказывал мнение. Лондон – эпицентр событий, он космополитичен.
– Что-то я не знаю такого слова. Как это будет по-французски?
Инди рассмеялся.
– А ты уверен, что хочешь здесь работать?
– Какое-то время, – пожал плечами Шеннон. – По-моему, уровень моего исполнения повысится. В «Джунглях» я себя исчерпал. Пора внести в тему вариации.
«Шеннон, как всегда, выглядит разочарованным, – подумал Инди. – То же самое было и в Чикаго, и почти всегда – в Париже. Будто джаз-культура требует этакого въедливого отношения к жизни. Диссонанса, что ли. Синкопированного ритма, с намеренно поставленным не к месту акцентом».
Они успели покончить с сосисками и уже принесли основное блюдо, когда Шеннон вернулся к теме, которую Инди старательно пытался стереть из памяти.
– Так ты больше не слыхал о сопляке, приславшем тебе коробку с пауками?
– Нет. Ни словечка.
– Получив твое письмо, я сперва думал, что это шутка.
Инди отведал жареной трески.
– Я тоже так думал, пока не открыл коробку.
Шеннон скроил гримасу и покачал головой.
– Пауки, надо же! Случись со мной такое, я бы, наверно, прямо рехнулся. Но какого черта и кто это сделал?
– Не имею понятия. Но кто бы то ни был, у него дерьмовое чувство юмора. Пауки были черными вдовами [11], и если бы меня укусила хоть одна вдовушка, я бы вряд ли сейчас говорил с тобой.
Шеннон вонзил вилку в изрядную горку зеленой стручковой фасоли, высившуюся возле ростбифа.
– А откуда ты знаешь, что это черные вдовы?
– С картинки в энциклопедии.
– Интересно, где в Лондоне можно раздобыть черных вдов? – пробормотал Шеннон.
– Не знаю. Будь у меня время, поискал бы.
– Адски теплый прием, – задумчиво кивнул Шеннон. – Будь Белекамус где-нибудь неподалеку, я бы решил, что за этим стоит она.
– Но ее тут нет, – отрубил Инди, подводя черту под разговором. Дориана Белекамус была его первым профессором археологии в Сорбонне, и завлекла его в качестве ассистента в Дельфы. В Греции она дала Инди познать не только вкус экспедиционной жизни, но и предательства – использовала его в заговоре против греческого царя, что едва не стоило Инди жизни.
Зато в Дельфах он сделал значительное открытие: отыскал и извлек на свет древнюю священную реликвию, оракул, известный под названием «Омфалос», находящийся теперь в Нью-йоркском археологическом музее под опекой Маркуса Броуди. Несмотря на вероломство Белекамус и ее трагическую участь, которой и сам Инди едва избежал, полученные впечатления убедили его, что ему на роду написано стать археологом [12].
