Ayant apprins que Guy de la Motte en presence de D. Ynigo Lopez de Ayala a dit que les gens d'armes Italiens etoient pauvres gens de guerre; sur quoi, avec vostre bon plaisir, nous respondons qu'il a mescham-ment menti, et mentira toutes fois et quant qu'il dira telle chose. Et pour ce, demandons qu'il vous plaise nous octroyer le champ a toute outrance pour nous et les nostres, centre lui et les siens, a nombre egal, dix contre dix.
Prospero Colonna,
Fabritio Colonna.
Die VIII Aprilis MDIII»[18]
Закончив читать картель, Фьерамоска бросил его к ногам герцога; Баярд, обнажив меч, поднял острием бумагу.
После этой паузы Этторе хотел продолжать свою речь, как вдруг его взгляд упал на отполированный щит, висевший прямо перед ним и отражавший как в зеркале тех, кто стоял у него за спиной. Он увидел в нем лицо Граяно д'Асти. Этторе вспыхнул, обернулся и увидел в двух шагах от себя мужа Джиневры, который слушал вместе с остальными. Эта встреча, столь внезапная и непредвиденная, лишила его заключительные слова той силы, которую он хотел им придать. Те, кто ничего не знал о Фьерамоске, приписали это обстоятельство причинам, весьма далеким от истины и даже оскорбительным для его чести. Кое-кто из французских воинов улыбнулся, кое-кто шепнул, что не стоит бояться тех, кого даже разговоры о битве повергают в смущение. От юноши не укрылись ни улыбки, ни перешептывания; вся кровь бросилась ему в лицо, но он сдержался, подумав: «В деле будет видно, струсил ли я».
Герцог в своем ответе не поскупился на дерзости, ибо и он по виду итальянца заключил, что тот не отличается большой смелостью.
Через несколько минут переговоры были окончены, и оба посланца, взяв под уздцы своих коней, пошли подкрепиться в соседнюю палатку.
Фьерамоску и, выйдя от герцога, пошел за ним следом. Приблизившись, он приветствовал его с небрежностью человека, который больше ценит в других дары фортуны, нежели добродетели; в те времена, когда муж Джиневры познакомился с Фьерамоской, тот был беден и, по-видимому, не разбогател с тех пор, как они расстались.
— О! — сказал он ему. — Сер Джованни… нет, сер Маттео… А, черт, не могу припомнить… Ладно, это неважно. Итак, значит, кто не умрет, тот свидится снова!
— Вот именно, — отвечал Фьерамоска, несмотря на все свое великодушие огорченный тем, что тот, кого он считал умершим, жив и по-прежнему является законным обладателем женщины, которую Этторе любил больше жизни… Хотя юноша и очень старался, чтобы его «именно» не прозвучало сухо, ему это не удалось, и он замолчал. Но Граяно был не из тех, кто замечает подобные тонкости. Увидев, что разговор прервался, он продолжал:
