К нему он и обратился, начав говорить. Он сказал, что кое-что уже знает о происшедшем, но желает выслушать эту историю во всех подробностях, чтобы немедленно принять решение. Этторе поведал о случившемся, восхищаясь речами Иниго в защиту итальянцев. Выслушав его, синьор Просперо встал и обратился к присутствующим с такими словами:
— Славные синьоры! Если бы вы были иными людьми и если бы я на собственном опыте, проделав с вами столько кампаний, не убедился в вашей доблести, быть может я бы счел нужным напомнить вам о наших предках, которые своими ратными подвигами вознесли славу нашего отечества так высоко, что весь мир был ослеплен ее сиянием. Мрак и несчастья десяти веков не смогли погасить последние лучи этого блеска. Я напомнил бы вам, что те, кто явился из-за гор, чтобы упиться итальянской кровью, те, кто теперь оскорбляет нас и насмехается над нами, прежде дрожали при одном имени римлянина. Я сказал бы вам, что дерзкая наглость этих людей дошла теперь до того, что вырвав у Италии — а уж какими средствами, про то знает Бог, — корону, делавшую ее царицей народов, завоеванную потом и кровью, они считают, что и этого мало, ибо мы все еще держим меч в руках и носим на груди латы. Они хотели бы отнять у нас даже право сражаться и умирать за нашу честь. Я сказал бы вам: «Поднимайтесь! Пойдемте все, ринемся на них! Обрушимся на этих алчных разбойников, презирающих всякое право!» И ваши взоры мне порукой, что итальянские мечи опередили бы мои слова.
Но вместо того… Долг полководца, чересчур тяжкий в таких обстоятельствах, приказывает мне сдерживать вашу доблесть и вынуждает сказать, что все вы не сможете принять участие в сражении и славу нашего отмщения придется уступить нескольким воинам. Великолепный Гонсало, вынужденный с малыми силами защищать права католического короля, не согласился бы, чтобы кровь его солдат проливалась за другое дело. Но я надеюсь получить разрешение на десять человек и на поле битвы. Я отправлюсь к нему не откладывая и вернусь, как только получу то, что нужно. Вы же напишите каждый свое имя на листке бумаги; Гонсало сделает выбор. Но прежде вы должны поклясться, что подчинитесь его решению.
Речь Колонны закончилась под одобрительный шепот присутствующих. Все принесли требуемую клятву. Затем рыцари написали свои имена и передали листки синьору Просперо, который, поднявшись с кресла, направился к дверям. Двое слуг уже держали приготовленного для него мула. Он сел верхом и, сопровождаемый только этими слугами, поехал в крепость.
