Роман заканчивается. Джиневра умирает, Фьерамоска побеждает противника. В то время как итальянец-патриот спасает честь своей страны, его возлюбленная становится жертвой тирана, предавшего Италию врагу. После того как умерла Джиневра и закончился бой, повествование идет в другом ключе. Этот долгий путь в монастырь на усталом коне, эти похороны женщины, наконец получившей свободу, этот призрачный всадник на скалах, которого издали видят рыбаки, — все это рассказано в намеренно замедленном темпе, который составляет контраст со стремительностью последних глав.
Исторический Фьерамоска умер не в 1503 году, а через два десятка лет в Испании, получив титул графа Мильорико и сеньора Акквары. Знал ли это д'Адзельо? Как бы то ни было, но замысел требовал трагического гонца: герой, прославивший итальянское воинство, должен был погибнуть от козней врагов Италии.
Действие словно соткано из случайностей. Случайно Джиневра выходит замуж за Граяно, случайно спасает ее Фьерамоска, случайно, приехав в Барлетту, она видит на веранде Фанфуллу в чужом плаще рядом с донной Эльвирой, случайно находит ее Бер-дша… Так же случайно Фьерамоска спасает Зораиду, Пьетраччо убивает дона Литтерио, дон Микеле подслушивает разговор разбойника с матерью. Все важнейшие повороты действия, так же как и конечная катастрофа, определены случаем. Герои словно находятся в его власти, и лучшие намерения по его воле приводят к результатам, которые невозможно было предугадать.
Когда-то, в приключенческих романах XVIII века или в бульварных романах начала XIX, случай был хозяином положения. Его непостижимая игра была единственной причиной действия. Чем неожиданнее были встречи, разлуки и всякого рода напасти, чем Удивительнее повороты судьбы, тем более повествование увлекало читателя, пораженного калейдоскопом событий и непрерывной сменой самых невероятных ситуаций.
Но время этих романов прошло. В той традиции, в которой был выдержан «Этторе Фьерамоска», случай, как главный двигатель романа был отвергнут, и его место заняла причинность.
У Вальтера Скотта случай был лишь выражением закономерности. Юному герою его романов казалось нелепой случайностью то, что было подготовлено стараниями врагов пли большой политической игрой стоящих за кулисами персонажей. В этом и заключалась задача исторического романа, который должен был во внешней бессвязности событий обнаружить тайный узор исторических закономерностей.
У Мандзони эти закономерности были не столько исторического, сколько нравственного порядка. Его героя, Рендзо и Лючия, своими нравственными качествами должны были преодолеть все препятствия и в хаосе эгоистических вожделений и неразумной злобы создать свою гармоническую и счастливую судьбу.
