— Никакой? Когда у нас война, нам дорога каждая полушка! — воскликнул король. — И это вам говорил государственный казначей Санблансе, верный слуга Карла VIII и Людовика XII?
— Говорил, — твердо отвечала Луиза Савойская.
— Неправда и неправда! — сказал Санблансе, не скрывая негодования при этой бесстыдной лжи.
Забывая всякое уважение к королю и себе самой, Луиза Савойская заспорила с государственным казначеем — с запальчивостью, приличной разве рыночной торговке. Король прекратил эти неприятные объяснения словами: «Не то время, чтобы затевать ссоры, каверзы и подкапываться друг под друга. Подумаем лучше о том, как избавиться от внешних неприятелей!»
А число внешних неприятелей вскоре увеличилось одним, стоившим целой сотни: благодаря гнусным интригам Луизы Савойской гордость и слава французского оружия, коннетабль Карл Бурбон бежал из Франции и передался Карлу V! Но прежде нежели мы передадим рассказ о причинах измены коннетабля, окончим историю с деньгами, умышленно истраченными королевой и, так сказать, украденными ею из государственной казны. К этому поступку, который сам по себе стоит измены, королеву подвигла личная ненависть к графине Шатобриан и всему ее семейству. Желая во что бы то ни стало уронить брата ее Лотрека во мнении короля, королева-мать лишила маршала денежных средств, лишила этим Францию большей части ее завоеваний и отняла у сына верного его слугу Санблансе. Королева дала клятву погубить государственного казначея и через шесть лет сдержала ее. Когда в 1525 году Франциску пришла несчастная мысль принять личное участие в итальянской войне, он потребовал у Санблансе ту же сумму, 300 тысяч экю, но получил отказ. Ссылаясь на растрату денег королевой, казначей, предложив королю взыскать 300 тысяч с Луизы Савойской, подал в отставку и удалился в Турень, в свое имение. Ненавистнице его королеве удалось привлечь на свою сторону Жана Прево, служившего секретарем у бывшего казначея. Прево, подкупленный и запуганный, сделал донос на Санблансе, обвиняя его в расхищении казенных денег и многих злоупотреблениях. Арестованный в исходе 1526 года старик был предан суду.
Следственная комиссия состояла из клевретов королевы: канцлера Дюпре, президента Жанти и прокурора Майяра. Шестидесятидвухлетний Санблансе был приговорен к смертной казни и 9 августа 1527 года повешен на монфоконской живодерне к крайней и единодушной горести всего народа. Позорная смерть старика была его торжеством: он шел на казнь с невозмутимой твердостью человека правого, и Климент Маро, воспевший его кончину, сказал о нем: «Глядя на бледное лицо твоего обвинителя Майяра, этого адского исчадья, можно было подумать, что он преступник, а ты его судья!»
