Эдвард сел, утомлённый. Он хотел собрать мысли, подумать, чтó он скажет на собрании всего кампонга.
«Люди племени Батта! Белые не хотят вам зла! Сажайте табак и кофе, — и белые повезут вам хлеб и рис.
Не трубите в рог войны, не учите своих детей ненависти к оранг-пути… Белый туван-бесар, большой начальник, хочет мира и дружбы с вами…»
Кто-то почти бесшумно и ловко, как рысь, взобрался по угловому столбу и прижал нос к жердям переборки.
Это был старик, седой и почти голый.
Эдварда рассматривали, как белую лисицу или как обезьянку редкой породы.
Весь день Эдвард ждал, что за ним придут и памусук откроет палавер. Но никто не приходил.
К вечеру им принесли большую чашку риса с перцем и зелёной приправой. Потом в кампонге зажглись огни. Семьи шумели вокруг костров, резво бегали дети, перекликались воины.
Эдвард видел издали тёмные лица, освещённые огнём. У баттаков были прямые и чёрные, как у всех малайцев, волосы, небольшие широкие носы и свирепые, развёрнутые ноздри. У мужчин, расписанных к бою, красные полосы пересекали лоб и собирались в звёзды вокруг глаз. Люди племени Батта были светлее, стройнее и выше, чем малайцы приморской полосы.
Костры горели до поздней ночи.
Воины уснули у костров, не складывая на землю ни сумпитанов, ни копий.
Эдвард, наконец, уснул, накрывшись плащом. Шакир тоже задремал, уткнувшись лицом в сноп соломы.
Ночь уже серела, когда Шакир вдруг подполз к Эдварду. Шакира трясла лихорадка.
— Ты видишь, туван?.. Погляди, туван, ты видишь?..
Эдвард сел, с трудом пересилив сон, и осмотрелся.
Что это? Ночь или рассвет?.. Небо бледнело над тёмной котловиной, и по краям гор, различимые с трудом, проступали полосы горных террас. Тёмная лавина выползала из седловины между двумя горами, свёртываясь змеёй, заворачивая вниз, соскальзывая с террасы на террасу.
Первый понял Шакир.
— Это войско!.. Солдаты! Туван-бесар!..
Шакир сполз вниз по столбу и увлёк за собой Эдварда:
— Бежим, туван!.. Нас сочтут изменниками.
— Что ты, Шакир! Не может быть, чтобы…
— Молчи, туван!
Шакир потащил Эдварда мимо костров, мимо спящих людей и сонной стражи.
— Они подумают, что это мы вызвали войско… Бежим скорее, туван!
Брызнуло солнце, и тёмная лавина на склоне горы стала отчётливой, понятной: султаны, кивера, сине-зелёные мундиры — конные солдаты.
— Белые!.. Оранг-пути!.. — ужасный крик поднялся по кампонгу.
Эдвард с Шакиром пробежали по брёвнам, доверчиво оставленным с вечера, через глубокий ров, и нашли своих лошадей, стреноженных за оградой.
