– Скажи.
Крис выглядел несчастным, подавленным, сломленным. Орлику неожиданно стало жалко его. В нём даже проснулась мужская солидарность – шутка ли, девушка, которая нравится, заявляет, что не только любит другого, но и беременна от него!
Славка похлопал звезду по плечу. Получилось фамильярно и ободряюще. Звезда извернулась и умудрилась поцеловать Славкины пальцы. Орлик отдёрнул руку, словно прикоснулся к раскалённому утюгу. Пожалуй, пока на нём женское платье, с сочувствием к мужскому полу нужно завязать.
Эту умную мысль прервал отдалённо-пронзительный женский визг.
– Лида! – заорал Орлик и бросился вон из комнаты.
Но кричала не Лидия.
На первом этаже, возле кухни, на кожаном диване стояла Мила Брагина и вопила как резаная, открыв большой, ненакрашенный рот. Возле дивана, задрав голову вверх стояла огромная игуана и с интересом рассматривала Милу, словно прикидывая годна она в пищу, или нет.
– Это Кристофер, – объяснил Крис, беря игуану в руки и пряча запазуху. – Когда его долго не кормят, он всегда сбегает из зимнего сада и носится по дому в поисках еды. Вы ему понравились! – выразительно посмотрел Крис на Милу, и Славка – будь неладны его юбка и бритые ноги! – даже почувствовал нечто похожее на укол ревности.
Мила слезла с дивана, одёрнула на себе блузку с воротником под горло, гордо вздёрнула подбородок и собралась уйти, но вдруг побледнела, схватилась за горло и начала задыхаться, кашляя и хватая ртом воздух.
– Вам плохо? – уточнил Орлик.
Мучения репетиторши отчего-то оставили его равнодушным, а ей, между тем, становилось всё хуже и хуже: лицо посинело, пальцы на горле свело судорогой, а кашель перешёл в хрип.
– Астма… – еле выговорила Мила. – Лекарство… в комнате… под подушкой…
– С собой препарат носить надо, – осуждающе покачал головой Славка, но взял ключ, который протянула Мила, и помчался на третий этаж, где находилась комната Брагиной.
Спаленка оказалась на удивление маленькой для масштабов этого дома. Может, Мила проходила здесь как прислуга?
Под подушкой лекарства не оказалось. Орлик огляделся и растерялся. Помрёт репетиторша, а обвинят его за преступную нерасторопность…
Он начал быстро выворачивать содержимое комода. Юбка, брюки, платок, бельё, – среди тряпок лекарства не было. Славка рывком выдвинул другой ящик. Косметика, пачка денег, перетянутая резинкой, наручные часы – красивые, благородные, в позолоченном корпусе. Духи?! Орлик не понял надписи по-французски, но аромат, исходивший от флакона, говорил, что это дорогие и модные духи. Все эти изящные вещи никак не вязались с Милой Брагиной, с её нарочито скромным обликом и наверняка небольшой зарплатой. Или Ида Григорьевна как-то особенно щедро платила своей репетиторше?! Было что-то ещё не вязавшееся с астматичной, серой, колючей, необщительной Милой, но что – Славка не мог понять. Это что-то витало в воздухе, резало глаз, нос, слух, но вычислить это в спешке и судорожных поисках было невозможно.
