Они опять чокнулись, опять выпили и опять закусили лимоном.
– Да вроде нечего нам делить, – согласился Пашка, чувствуя хмель в своей призрачной голове. – Но кто-то же спустил воду в бассейне!
– Я, знаешь, что думаю? – зашептал Гошин, опять вытянувшись через весь стол.
– Что?!
– Это старуха! Она тебя угробила! А кто ещё? Всё в доме делается с её ведома. Да в доме муха не пролетит без её указания!! – Гошин постучал себя пальцем по лбу, и вдруг захрапел, ткнувшись носом в стол.
– Ста-ру-ха, – по слогам повторил Горазон. – Значит, трюк просила повторить Полина, фотографировал Крис, а убила меня старуха. Зачем?! Зачем Иде Григорьевне меня убивать?!
– Ты призрак, ты и придумай, зачем ей тебя убивать, – пьяно пробормотал Гошин. – Может, она тебе в любовницы набивалась, а ты ею перне… пере… пренебрёг? – еле выговорил он.
– Тьфу! – плюнул Пашка. – Хорошо, что я у тебя круговую подтяжку не делал!
– Хорошо, – кивнул Гошин.
– Если ты оперируешь так же, как думаешь, то понятно, почему у тебя вместо лиц задницы получаются!
– Понятно! – весело согласился Георгий Георгиевич. – Но, кстати, я не думаю, когда оперирую, – заговорщицки поделился он.
– Пошёл я, – Пашка взлетел под потолок.
– Лети, воробышек, только полотенце отдай, меня Ксюня убьёт…
Горазон скинул с бёдер рушничок, повесил на стену рога, пристроил на спинку кресла розовый галстук.
Испорченность пластического хирурга поразила его.
Хотя он и сам был не ангел…
Пашка сплюнул и просочился в замочную скважину, прихватив со стола бутылку.
– Эй, а ты не белая горячка? – крикнул вслед ему Гошин.
– Я, блин, горный орёл, – огрызнулся Горазон и улетел, испытывая брезгливость, будто наступил голой пяткой в чужой плевок.
До рассвета было ещё далеко, времени оставалось навалом.
Где-то внизу, в комнатёнке, предназначенной для охраны, которой в доме отродясь не водилось, ночевал Сэм Константинович Фрадкин – единственный вменяемый, образованный, интеллигентный и ни в чём не заинтересованный человек.
Может, с ним поболтать?!
Интересно, пахнет ли от призраков перегаром? Пашка дыхнул в воздух, принюхался, ничего не ощутил и решил – надо! Надо поговорить с доктором, проверить его на пугливость, правдивость и чувство юмора.
А то из его, Пашкиных, расследований чёрт знает что получалось…
На кухню за ключом от подсобки ходил Фёдор Башка – единственный человек, который был вне подозрений, потому что всё время находился с Пашкой. Скандальные снимки сделал Крис, сам страдавший от папарацци и ненавидевший их всей душой. Повторить трюк просила Полина – одна из немногих, кто был равнодушен к талантам и внешности Горазона. А вентиль так вообще открыла Ида Григорьевна, которая раскрутила Пашку, стала ему и продюсером, и богом, и мамой родной!
