Урсулинки — монахини женского католического ордена, основанного в Италии в!535 году и названного по имени св. Урсулы. Орден занимался религиозным воспитанием девушек.
Горбун весь кипел от злобы и бешенства и, пришпоривая животное, глухо бормотал, поглаживая рукоять кинжала:
— Ах, монсеньер Людовик! Давай, давай! Если ты даже спасешься от них, то уж я тебя не пожалею.
В четыре часа пополудни два всадника покинули Дижон и пустились в путь по дороге навстречу слепящим снежным вихрям.
Один из всадников обернулся и спросил:
— Вы не очень устали, мадемуазель Сюзанна?
— Ах, господин де ла Барре! — отвечала всадница. — В монастыре урсулинок нас не учили ездить в такую погоду…
— Через час мы будем в замке. Мужайтесь, мадемуазель.
— Никакого мужества не хватит девушке, возвращающейся домой после восьми лет отсутствия, а я, вдобавок еще, устала и замерзаю.
— Видите, мадемуазель, вдали видны огни постоялого двора Ла-Корона. Место, правда, неприятное, но если вы не боитесь, то мы могли бы там немного отдохнуть.
— С вами я ничего не боюсь, мой добрый де ла Барре. Едемте в Ла-Корону.
Они уже подъезжали к постоялому двору, как вдруг резкий свист прорезал воздух. Оруженосец повернулся и увидел силуэты двух мужчин, отчетливо выделявшихся на снегу.
— Они не внушают ни капли доверия, — тихо проговорила Сюзанна.
В этот момент распахнулась дверь постоялого двора и со шпагами в руках показались еще двое с явным намерением преградить путь. Де ла Барре мгновенно оценил всю опасность обстановки и встал перед Сюзанной, прикрывая ее своим телом, потом взвел курок пистолета, обнажил шпагу и стал спокойно ожидать. Четверо мужчин выстроились в линию, один из них отделился, приблизился к путникам и насмешливо поклонился.
— Мы понимаем, место это мало подходит для знакомства. — высокопарно проговорил он. — Однако скажите, не вы ли кавалер де ла Барре, оруженосец графа де Еревана?
— Он самый, — сухо ответил оруженосец.
— Меня зовут маэзе[4] Фариболь…
— Ну и что? Что вы хотите?
— Всего лишь предложить вам отдохнуть в Ла-Короне.
— Что еще?
— Сударь, вы могли бы провести добрую ночку в тепле и под крышей постоялого двора, а мы составим личную свиту мадемуазель де Ереван.
— Жалкие бандиты! — воскликнул оруженосец.
— Хорошенькая манера отвечать на нашу любезность! — сказал Фариболь. Ну ладно, мы будем вежливы до конца, — повернувшись к своим товарищам, он приказал: — Обслужите этих господ! Да поскорее!
