Возвратившись к себе после этой встречи, Харитонов был в приподнятом. настроении. Он писал жене:
"В нашу армию прибыла дивизия, в которой я служил. Встретил своих питомцев в дни самых суровых схваток. Прибыл к ним на участок и был рад с ними встретиться. Они тоже обрадовались, и несколько минут шла горячая дружеская беседа. Они поклялись, что не пропустят ни одного танка, сколько бы их ни было!"
Это было уже третье письмо, которое он писал жене и отсылал с оказией. А от нее он получил пока только одно. Жена сообщала, что переехала в Рыбинск, живет у родных.
В этом письме была вся она, его спутница, офицерская жена, делившая с ним все невзгоды и неурядицы от частых переездов, всякий раз хлопотливо устраивавшая гнездо то в Рязани, то в Орле, то в Горьком, наконец в Москве.
Ни разу не пожаловалась она на эту кочевую жизнь.
Удивительное искусство этой женщины так устроить быт, чтобы он располагал к труду, было непостижимо для Харитонова.
Харитонов извлек из бокового кармана кителя фотографию жены и долго рассматривал ее. Для всякого другого ничего не говорили это" полное лицо, покатые плечи, мягкая, блуждающая, как бы незаконченная улыбка, забранные кверху волосы, открытый лоб, но для него все это дышало жизнью, все было освещено изнутри.
Он знал это лицо в радости, в печали, в гневе, в страсти, помнил, как оно сердилось и как выражало признательность, как в нем отражались сомнение, тревога, испуг, надежда, восторг. Оно было и доброе и сердитое, озабоченное и беспечное, но всегда притягивающее…
— Начальник штаба! — доложил Шпаго.
Харитонов убрал фотографию жены и неоконченное письмо.
Он как бы не торопился окончить разговор с женой и только прекратил "тот разговор для более важных дел, как это он имел обыкновение делать дома. Жена никогда не сердилась на него за это.
Дом был дополнением к службе, а не служба была средством содержать дом. Разговор с женой в вечерние часы давал мгновенную разрядку нервам и сделался привычкой Харитонова.
Он привык читать до поздней ночи в ее присутствии, любуясь ею, ее трудолюбием, находчивостью, умением сказать вовремя острое словцо, привык к тому, что она быстро понимала его, с интересом слушала, как он читал, или сама читала ему.
Мысленный разговор с женой и теперь не только не уводил его от главного, чем он жил, но как- бы освежал и прибавлял сил.
Начальник штаба пришел по его вызову. Надо было поговорить о том, что будет представлять собой Дьяковский оборонительный рубеж.
