Отец Шикова, как было уже сказано, до революции был торговцем. Он вспоминал о том времени, ворча на Советскую власть.
Шиков-сын только хохотал: отец казался ему жалким. Молодой Шиков уважал силу. Сила была на стороне тех, кем был недоволен отец. Шиков-отец сам признавал это. Он был заинтересован в том, чтобы молодой Шиков воспитывался в новом духе.
— В мое время можно было и без образования неплохо жить, — говорил отец. — Теперь время другое. Одним умом и цепкостью не проживешь. Из всех наук марксизм силу большую заимел… Не всякий может одолеть!
Но Шиков-сын мало придавал значения тому, что говорил отец.
Учиться и трудиться он не любил. К великому своему удовольствию он видел, что был в этом не одинок. Сын директора мясомолочного треста Щеткин утверждал, что старая жизнь была безрадостной, а нынешняя — наоборот. Надо поэтому жить весело и беззаботно.
— В старое время молодежь угнетали, — говорил он, — а теперь есть полная свобода делать все, как тебе заблагорассудится!
В нравоучениях и упреках родителей Щеткину всегда слышалась одна только досада: им не удалось свою молодость провести так, как проводит ее он. Хотят, чтобы и он сдерживал свои желания. А для чего?
Щеткин говорил о людях старого поколения:
— Они жили плохо. Они завоевали нам эту счастливую жизнь.
Зачем же нас попрекать этим?
Шиков-сын полностью разделял эти взгляды Щеткина-сына.
Теперь, попав в плен, он был крайне удивлен, что вся жизнь как-то повернулась по-другому и в ней происходит нечто такое, чего он понять не мог. Одно чувствовал Шиков: у него теперь больше преимуществ, чем у сына директора треста. Тому не отделаться от того, что его отец был депутатом городского Совета.
А он, Шиков, состоял как бы из двух половинок. Каждая могла жить при любом строе.
Все эти мысли проносились в голове Шикова с невероятной быстротой. Скорее, он ощущал это всем своим существом, нежели сознавал. В настоящую минуту его занимал вопрос: как действовать сейчас? Вариантов было так много, что он не мог остановиться ни на одном из них и, как всегда в таких случаях, предпочел плыть по течению.
Припомнив несколько немецких слов, он дал понять, что имеет отношение к штабу фронта и направлялся по особому заданию в штаб армии генерала Харитонова. Слова эти, как ему показалось, были высказаны твердо и пренебрежительно.
Душевное состояние Шикова сделало скачок от страха к наглости, и он потребовал, чтобы его доставили к самому главному лицу.
