Послышался чей-то голос:
- Подписывать письмо! Чего там говорить! Все ясно!
Это был сигнал к буре. Все закричали:
- Подписывать, подписывать письмо!
- Нет, товарищи, еще надо говорить, - остановил их председатель митинга. - Неизвестно, что каждый из вас обещает сделать. Кто возьмет слово? Ты, Галкина?
Вытянув шею, Костя поднялся на цыпочки, чтобы лучше видеть.
Катя взошла на трибуну, красная, будто долго бежала, застыла, опустив голову. Никогда еще Катя не казалась Косте такой маленькой и худенькой. Катя подняла глаза.
- Я клянусь… я клянусь работать по-стахановски, - проговорила она. - Всегда вырабатывать полторы нормы… Систематически…
- Это дело! - откликнулся Герасим Иванович. - А я тебя, Галкина, на другой станок ставлю. Тогда что?
- Все равно… Я быстро освою станок… Потому что фашисты… такие проклятые… - Она не закончила, сорвала берет с головы, так что волосы сразу распушились облачком, спрятала лицо в берет и медленно сошла с трибуны.
Выступали и другие ребята. Они обещали хорошо работать, беречь инструмент, ухаживать за станком. Наконец все проголосовали - скорее послать письмо, без поправок. Ребята столпились вокруг стола, покрытого красной скатертью, передавали друг другу ручку и старательно писали под письмом фамилию. Зиночка беспокоилась:
- Ребята, ребята, прошу вас, подписывайтесь в столбец, а то не поместитесь.
Колька Глухих похвастался:
- А у меня росчерк красивый, как у директора! Я последний распишусь.
К столу подошла Катя, взяла ручку, написала «Галкина Е. В.», призадумалась, тряхнула головой, решительно провела черточку-тире и поставила: «150%».
- Что ты делаешь! - растерялась Зиночка.
- Обязательство свое на новый год написала. А что? - сказала Катя. - Чтобы сразу видно было…
- Ничего, это дела не портит, - успокоил Зиночку старый мастер. - Так даже лучше…
- И я напишу! - вызвалась толстенькая Леночка Туфик, торопливо протирая очки.
Взяв у нее ручку, Костя вывел первые три буквы фамилии «Мал», поскорее приделал коротенький росчерк, поставил «150%», передал ручку следующему и отошел от стола, смущенный своей смелостью.
- Его еще к станку не поставили, а он уже в стахановцы метит, - улыбнулся мастер. - Не уходи, Малышок, и вы, девочки. А Булкин еще болеет?
- Булкин-Прогулкин говорит, что еще болеет, - с многозначительной гримаской ответила Катя, оправившаяся от своего волнения. Потом она небрежно сказала Косте: - Ах, ты уже приехал с Северного Полюса! - будто и без того не было видно, что он приехал. - Ты знаешь, что тебя ставят за станок? Ты рад?
