”, и он продекламировал по памяти страницу оглавления.
Я разбавила джин тоником и поднесла стакан к губам. Перед моими глазами плавали сидевшие в баре старики. На их пустых лицах отражалась борьба за то, чтобы идти в ногу со временем. Город изменился. Его изменила нефть. Старики пили медленно, оберегая насколько только возможно свои пенсии и воспоминания. В старые добрые дни вещи казались совсем другими. Нефть перевернула их мир вверх тормашками. Цены на жилье зашкалили до умопомрачения. Их дети уехали прочь. Они не могли позволить себе жить в этом городе. Абердин изменился. Я не хотела говорить. И я не хотела, чтобы Алан говорил. У нас обоих был английский акцент. И ни один из нас не был вовлечен в эту возню с буровыми вышками.[1]
Я закончила с выпивкой и предложила перебазироваться в один из пабов рядом со станцией. Моя очередь платить. Алан сказал, что мы можем зайти в его квартиру.
Я не совсем поняла по его тону, расценивать ли это как искреннее предложение или как некую угрозу. У него с собой была бутылка “Спрингбэнка”. Я не знала, что это такое. Кэмпбелтаунское виски, — объяснил он. У Алана также имелась бутылка джина. Это уже было вполне приемлемо для меня. Шел дождь. Ни у одного из нас не было зонтика. Алан заплатил за такси до Юнион Грув. Ехать было недалеко. Восточная сторона района больших обособленных домов, предпочитаемых нефтяниками. Входная дверь в этот многоквартирный дом явно нуждалась в новой покраске. Ступеньки же не мешало подмести. Квартира Алана была на втором этаже.
Мы вошли. Я никогда еще не видела ничего подобного. Везде были книги. Книжные полки стояли даже в прихожей, покрывали каждый дюйм стенного пространства от пола до потолка. Но все равно места для книг на полках было недостаточно. Груды их валялись повсюду на полу. А также старые газеты. Алан провел меня в гостиную. Она была тоже забита книгами. Я удивилась при виде мебели, ковров и занавесок. Коричневая кожа и хром. Коричневая ворсистая шерсть. Голубой бархат. Кто-то определенно тратил деньги на квартиру. Хотя сочетание цветов оставляло желать много лучшего. Меня охватила зависть. Убрать все эти книги, и квартира могла бы стать просто потрясающей! Гораздо пристойнее моей норы.
Я указала на книги, стоявшие высоко на полках, загромождавшие стол, лежавшие на полу. Что это? Алан сказал, что это оккультная система воспоминаний. Затем он вышел из комнаты. У моих ног лежали письма. Счета. Они были адресованы Каллуму Макдональду, квартира 3, 541, Холловэй Роуд, Лондон. Алан вернулся с виски и джином, льдом и лимоном. Он был воплощением собранности и организованности, несмотря на то, что его квартира была помойкой. Вот что он был одет? Если бы я только знала, что соберусь написать о нем позже, я бы уже тогда сделала несколько записей. Он не любил выделяться из толпы. Алан часто носил черные Левайсы, шнурованные ботинки, майку навыпуск и темный пиджак. Он надевал джемпер с глухим воротом, когда наступали холода. У него было несколько плащей, все темного цвета. Когда мы оказались в квартире, он снял с себя куртку и джемпер. Центральное отопление было включено, и двойные оконные стекла сохраняли в комнатах тепло.
